Проклятая даром

Ирин КаХр

У семнадцатилетней Чхве СаНи, поздней дочери русской писательницы и корейского профессора, и в мыслях не было, что почти на следующий день после окончания школы мать вручит ей чемодан, с гневным напутствием – отправляться жить к отцу в Корею. И конечно же, она не знала, что предки-шаманы по материнской линии подложат ей подлянку в виде наследственной способности видеть прошлое людей. Но карты сложились: от шока после общения с разозлённой родительницей дар прорезался, а его неумелое использование превратило незапланированные каникулы в квест по выживанию. И теперь, когда за Сани гонятся и бандиты, и полиция с Интерполом, когда родители сходят с ума от беспокойства, не зная, куда делась дочь, ей впору решить, что сверхъестественным даром её не наградили, а прокляли.

Ирин КаХр

Проклятая даром

Глава 1 «Вали к своему отцу!»

Слёзы в аэропорту не редкость. Там всегда кто-нибудь плачет. Встречающие от радости, наконец, увидев любимых; провожающие в горе, в нежелании расставаться с дорогими людьми.

И плачущая на полупустом ряде девушка никого не удивляла. Куда больший интерес вызвал высокий светловолосый мужчина, словно сошедший с рекламных плакатов, что быстрым шагом пройдя сквозь толпу, подошёл к ней.

– Эй! Хорош реветь!

В ответ на резкий оклик девушка вскинула голову, и, рассмотрев говорящего, подорвалась к нему.

– Оппа!

Мужчина поморщился.

– Блин! Терпеть этого не могу, называй меня по-человечески, а не какой-то там жопой!

Давней шутке девушка не засмеялась. А лишь сильнее заревела, пряча слёзы на груди брата. Тот нахмурился. Прижав плачущую, дал ей пару минут на «проплакаться», а потом отодвинул и, подняв мокрое лицо за подбородок, твёрдо приказал:

– Рассказывай!

– Мама! Она меня ненавидит! Она меня выгнала!

– Что? То есть как? – Стас опешил, а сестрёнка опять заревела. – Подожди… Давай сначала.

Они сели. Лишь спустя полчаса спутанных объяснений, прерываемых всхлипами и новыми потоками слёз, он, наконец, услышал всю версию произошедшего. И неожиданно рассмеялся, а протянув руку, растрепал чёлку девушки.

– Глупая Санька!

По документам её звали СаНи, и только брат с мамой назвали её Санькой, ну иногда Шуриком. Привычное с детства прозвище и смех брата заставили слёзы просохнуть.

– Мелкая глупая Санька! – Повторил Стас, склоняясь и укладывая локти скрещённых рук на колени. – До сих пор не выучила нашу маму.

– То есть?

– Вот ведь и говорю, что глупая, элементарного понять не можешь.

Сани нахмурилась и пожала губы. Мама всегда была импульсивной и резкой, но девушка не представляла, что родной человек, мама(!), может вести себя столько жестоко и грубо. Конечно, и Сани нельзя было считать образцовой дочерью, но её позднее, точнее раннее возвращение, вместо обещанных одиннадцати вечера, в шесть утра, точно не заслуживало произошедшего.

А сцена того как мать выгоняла её из дома, толкая дорожной сумкой, с криками «Вали к своему отцу!» – до сих пор отдавалась испугом и ужасом. И смех над её паникой и слезами не помогал.

– Чего я не могу понять? – насупившись, спросила она, и Стас оглянулся, размышляя, как ей всё объяснить.

В год, когда мать родила Сани, ему исполнилось шестнадцать лет. И пускай внешне он давно смирился с отсутствием в своей жизни отца, мысль, что теперь у него, возможно, появится хотя бы отчим, всерьёз грела. Но мать снова и в который раз поступила по-своему. Она не только не вышла замуж за своего корейца, но и не осталась с ним, а вернулась в Россию, увезя от отца новорождённую сестрёнку. И в тот момент парень даже не мог бы сказать, кого её поведение взбесило больше: несостоявшегося отчима, или его.

Противостояние продолжалось несколько месяцев, пока мать, так и не объяснившая никому причины, не разрешила дяде Хуну приезжать и навещать дочь. Это устроило и Стаса. Ведь он не мог напрямую сказать матери, что не желает сестре своего детства, и хочет, чтобы хотя бы она могла говорить об отце, тем более что отец иностранец, живущий далеко, звучало мощно.

В свои восемнадцать Стас сделал то, что посчитал нужным. Ведь именно тогда мама призналась, что вернулась в Россию,