Страна, которой нет на карте

Светлана Далматова

В советское время бытовала сказка о великой дружбе народов социалистического лагеря, а вот реальность далеко ей не соответствовала. Но именно население той страны, руководство которой находилось в то время не в лучших отношениях с руководством СССР, поражало редких русских туристов своим дружелюбием и истинной благодарностью братьям по оружию. Каким же потрясением для нас, очарованных красотой бесчисленного количества храмов, ежедневным перезвоном колоколов и видимым процветанием шести ее республик, было дальнейшее развитие событий и исчезновение страны с карты мира.

Светлана Далматова

Страна, которой нет на карте

Братья по лагерю

Румыния

На тускло освещенной сцене, по самому ее краю, впритык друг к другу, теснились старые, видавшие и лучшие времена, столы, а скрывавшее их потертости зеленое сукно, целью которого было придать как мебели, так и событию, важную роль, еще больше обнажало ущербность сего мероприятия.

Комиссия, состоящая из пяти человек, заседала лицом к залу, а в партере – я, одна – одинешенька. Все происходящее напоминало спектакль, устроенный специально в мою честь. Комиссию интересовало насколько я ориентируюсь в политическом курсе, которого придерживалось руководство стран, которые я собиралась посетить по туристической путевке. Я же, отлично политически подкованная, этакая молодая лошадка, отвечала на вопросы спокойно и бойко. Присутствующие в комиссии четверо мужчин вели себя корректно и доброжелательно. И лишь одна строгая дама, лет тридцати, видимо из тех, для которых и созданы рабочие места в карательных органах, навострила сквозь толстые стекла своих старческих очков недружелюбный взгляд в мою сторону.

Наш выраженный антипод: ее худоба, заостренный нос и пучок редких волос на затылке с одной стороны, и моя ярко расцвеченная молодость с другой, напрочь лишал меня малейшего снисхождения.

– Немедленно распусти волосы, а то выглядишь как старушка, – категорически высказалась бы моя бабушка по поводу ее прически.

Вот я и хожу всю жизнь простоволосая.

Так эта дама с нетерпением ожидала своей очереди, чтобы задать каверзный вопрос, изучая меня недобрыми глазками и явно не доверяя или подозревая в чем-то. Когда иссяк запас вопросов у мужчин, и наконец подошла ее очередь, она, коварно улыбнувшись и растянув свои губки в ниточки, произнесла:

– А в "Шалаше Ленина" вы были?

– Нет, – откровенно призналась я.

– Так может вам лучше вначале туда съездить? – язвительно заметила она.

– Какие мои годы, побываю и там, – с легкой улыбкой ответила я, но без единого намека на издевательство.

У дамы пропал дар речи, и пока она соображала, что мне на это ответить, мужчины тут же отпустили меня на свободу.

Мужчины вообще оправдывают наши надежды в молодости, но в старости разрушают.

Медкомиссию я проходила целый месяц: на сдачу каких только анализов меня не направляли, какие только заболевания во мне не искали, даже те, эпидемии которых, возможно, когда-то и существовали, но слышать о них мне ранее не довелось. Мне заглядывали во все места, доступные для визуального осмотра в теле человека и брали оттуда мазки. Так опасались за здоровье наших братьев болгар и румын. На самом деле, причина столь тщательного обследования была в другом.

Когда, наконец, я прошла последнюю процедуру обследования – ЭКГ и, вздохнув, отправилась за заключительной справкой о своем безупречном здоровье, то буквально столкнулась с недоброжелательностью местного терапевта, врачующего все болезни разом.

– Какая вам справка, вы о чем? – возмутилась крупная блондинка в безупречно белом, накрахмаленном до блеска, халате.

Я растерянно смотрела на нее, не понимая, о чем это, собственно, она.

– Да у вас с сердцем совсем плохо, вы там умрете, а нам потом ваш труп вывозить из-за границы!

Здесь уже выразила свое неудовольствие я.

– Я не собираюсь умирать, с какой это стати? И если с моим здоровьем что-то не в порядке, так лечите меня.

– Это не лечится.

– Значит, работать двадцать четыре часа мне можно, а отдыхать вредно – могу от этого умереть?

Она резко протянула мне сложенный гармошкой