Александровскiе кадеты: Смута
Ник Перумов
Александровские кадеты идут сквозь времена и войны. Вспыхивает гражданское противостояние в их родной реальности, где в России в 1914-ом всё ещё на троне государь император Александр Третий; а главным героям, Феде Солонову и Пете Ниткину предстоит пройти долгий и нелёгкий путь гражданской войны.
Ник Перумов
Александровскiе кадеты: Смута
Светлой памяти моих бабушки и дедушки, Марии Владимировны Онуфриевой (урожденной Пеленкиной) (*1900 – †2000) и Николая Михайловича Онуфриева (*1900 – †1977), профессора, доктора технических наук, ветеранов Белого Движения и Вооружённых Сил Юга России, посвящается эта книга.
Пролог
Академический поселок под Ленинградом, дача профессора Онуфриева, конец мая, 1972-ой год
– Прощайте, – сказал профессор и перекинул массивный рубильник.
Место, где только что стояли гости, заволокло тьмой, чёрной и непроглядной.
В дверь наверху колотили так, что весь дом ходил ходуном.
Профессор хладнокровно ждал.
Тьма не рассеивалась. Так и стояла, плотная, непроглядная.
Профессор поднял одну бровь, как бы в некотором удивлении. Постоял, глядя на чёрную полусферу. Потом усмехнулся и громко крикнул:
– Да иду, иду открывать! Что за шум, не дадут отдохнуть старому человеку!..
Дверь распахнулась, в лицо ему ударил свет мощных фонарей.
– Гражданин Онуфриев!..
– Уже семьдесят с гаком лет гражданин Онуфриев, – ворчливо ответил профессор. – Что вам угодно?
– Комитет государственной безопасности, – крупный, плечистый человек в штатском сунул профессору под нос раскрытое удостоверение. – Сейчас будет произведён обыск принадлежащего вам домовладения. Предлагаю заранее сдать все предметы, относящиеся к категории запрещённых, как то: незарегистрированное холодное и огнестрельное оружие, незаконно сооружённые установки любого рода…
– Это самогонный аппарат, что ли? – перебил профессор. – Не увлекаюсь, знаете ли.
– Прекратите балаган, Онуфриев, – прошипел один из штатских. – Отойдите в сторону, гражданин. Не хотите добром, придется по-плохому!
– Ищите, – хладнокровно сказал Николай Михайлович. – Что вы рассчитываете найти? Самиздат? Солженицына? Да, а ордер на обыск у вас имеется? Понятые? Я, как-никак, член Академии Наук.
Ввалившиеся в прихожую люди, казалось, несколько замешкались; однако человек с удостоверением нимало не смутился.
– Спокойно, Саня, спокойно, – сказал он своему и добавил, поворачиваясь к Николаю Михайловичу: – А вы на меня жалобу напишите, уважаемый профессор, – он усмехался жёстко и уверенно. – Прямо в ЦК и пишите. Копию в Комитет партийного контроля. И лично товарищу Юрию Владимировичу Андропову.
– Напишу, можете не сомневаться, гражданин…
– Полковник Петров, Иван Сергеевич, – слегка поклонился человек с удостоверением.
– Петров. Иван Сергеевич. Так и запомним.
– Запомните, Николай Михайлович. Имя у меня простое, народное. Ну, так что, не желаете ли…
– Не желаю, Иван Сергеевич. Уж раз вы такой высокоуполномоченный, что аж Юрию Владимировичу предлагаете на вас жаловаться, то сами справляйтесь.
– Сами справимся, не сомневайтесь, – заверил его полковник. Молча кивнул своим людям – те немедля и сноровисто разбежались по комнатам, не путаясь, не сталкиваясь, не мешая друг другу, как истинные профессионалы.
Николай Михайлович так и остался сидеть у небольшого бюро красного дерева, явно дореволюционной работы, на котором стоял старомодный чёрный телефон, с буквами на диске рядом с отверстиями.
Затопали сапоги и по ступеням подвальной лестницы. Николай Михайлович потянулся, взял остро отточенный карандаш, на листе блокнота принялся набрасывать какие-то формулы.
Полковник Петров откровенно наблюдал за ним, совершенно не скрываясь.
– Ну, так где же она? – вкрадчиво осведомился он у профессора.
– Где кто? Моя супруга? Мария Владимировна дома, в Ленинграде. Как вы говорите, по адресу прописки.
– Нет, не ваша супруга. Ваша машина.
– Принадлежащая мне автомашина марки ГАЗ-21, номерной знак 14–18 ЛЕМ, находится у ворот гаража.
– Очень смешно, – фыркнул полковник, нимало не рассердившись. – Умный же вы человек, гражданин Онуфриев, а дурака ва