Un'estranea/Чужая

Н. Ланг

Маше Спинелли четырнадцать лет. Она нескладный, неуверенный в себе подросток. Её родители развелись. Вместе с отцом итальянцем Адриано Спинелли Маша переезжает в Венецию. Девочка не может привыкнуть к Италии. Одноклассники третируют её, а бабушка, в любви и одобрении которой Маша так нуждается, относится к ней холодно.

Во время карнавала Маша знакомится с обаятельным Марко Альбьери. Он предлагает ей совершить волнующее путешествие на Повелью. Заброшенный чумной остров, где когда-то давно происходили страшные события. Смерть собрала здесь богатый урожай. Мария принимает приглашение Марко, даже не догадываясь, что это путешествие разделит её жизнь на до и после.

Н. Ланг

Un'estranea/Чужая

Глава 1. Benvenuti! / Добро пожаловать!

Грозно шумели огромные турбины самолёта SuperJet 100. Мир поделился на две половины. Левая встречала новый день – на востоке, расцвечивая облака розовым и лиловым, всходило солнце; а правая пребывала во власти звёздной ночи.

– Великолепно! – восхитился Адриано Спинелли, потянувшись к иллюминатору.

Маша, насупившись, молча, посмотрела в окошко и увидела крыло авиалайнера и красный огонёк, мерцавший в предрассветном сумраке. Её жизнь разделилась на до и после. И никогда ей не вернуться в прошлое. Как бы она хотела очутиться в уютной детской комнате, где старые игрушки дожидались её возвращения. Ей вдруг захотелось спрятаться под пуховым одеялом от надвигавшейся неизвестности. В этот момент она почти ненавидела отца, который вырвал её из родного дома.

– Я хочу обратно,– тихо пробормотала Маша и сложила руки на груди. Папа ничего не услышал.

Адриано вернулся к изучению счёта-фактуры обувной фабрики «Вертумн», но мысли его витали где-то далеко в палаццо[1 - Особняк (ит.)] Спинелли. Маша заметила, с какой заинтересованностью к нему присматривались стюардессы, услужливо предлагавшие ему воды или кофе. Улыбчивая кареглазая бортпроводница по имени Яна была особенно приветлива с ним. А ведь он импозантный мужчина в самом расцвете лет. Средний сын Беатриче и Бартоломео Спинелли осенью перешагнул порог сорокапятилетия. По красоте он не сравнится с Адонисом. Угловатое жёсткое лицо с резкими линиями теперь намного реже, чем в молодые годы, озаряла улыбка. Морщин не видно на его гладкой коже, возраст выдавали волосы, в которых проглядывала седина. Фигура сохранила привлекательную стать. Близкие знали Адриано, как человека ответственного и жизнерадостного, но сегодня он был необычайно сосредоточен и серьёзен. Прощался с Россией, которая сделалась для него второй родиной, гостеприимным домом, где осталась часть его души. Для Адриано, как и для Маши закрывалась очередная страница книги под названием «Время и судьба». Он видел, как грустит четырнадцатилетняя дочь и это расстраивало его.

– Ну что же ты молчишь, обиделась? – отложив бумаги, Адриано обнял девушку. – Пойми всё, что происходит – неизбежно. Перемены бывают болезненными, но они нужны. Всё наладится.

Sukhoi SuperJet 100 вёз их над Адриатическим морем туда, где на ста восемнадцати островах раскинулась Венеция.

– А если нет? Если я не приживусь на твоей родине? – спросила Маша, пряча слёзы.

– Милая, Мари, в твоих жилах течёт итальянская кровь, а значит, в тебе есть частичка Италии. И ты полюбишь настоящую пиццу, ручаюсь.

– Хотелось бы верить,– прошептала Маша, с тоской глядя в иллюминатор.

Когда самолёт наклонился, стало видно побережье, тянувшееся докуда хватало обзора. Маленькие домики-коробки расположились у самого моря. Солнце затопило землю. В Москве, которая осталась позади, лежал снег. А здесь уже в начале февраля чувствовалось приближение весны.

Мария хмуро поглядела на своё искажённое отражение в окошке. Серые локоны, такие же серые глаза, с грустью смотревшие на мир. Она считала себя полноватой. Её мучил один вопрос: «В кого она такая получилась?». У генетики причудливое чувство юмора. Русская мама, Лариса Михайловна Спинелли – изящная сорокалетняя блондинка с синими глазами. Такими синими, что муж Адриано Спинелли называл её не иначе как angioletto. Ангелочком она, разумеется, не была, именно по её вине расп