Джон Грин, 36-летний подросток

просмотры: 7460, дата размещения: 15 декабря 2014

Писатель для молодых и взрослых, звезда YouTube и чемпион мира по беспокойству, Джон Грин, автор бестселлера «Виноваты звезды», стал голосом поколения. Эмма Брокс ищет человека за феноменом.

 

[cut]

Если кто-то называет четвертый роман Грина «Виноваты звезды» TFIOS (прим. сокращенно от “The Fault in Our Stars”), что звучит скорее как наименование международных миротворческих войск, чем книги, — значит, перед вами фанат. В день нашей встречи роман блистал на первой строке Amazon.com, и в Америке, и в Англии, несмотря на то, что в продаже уже 2 года. Экранизация выходит в июне. Автор, сидя в мягком кресле своего офиса в Индианаполисе, нервно подергивает левой бровью, размышляя, к чему все это приведет.

Э. Б. «Я слышала, продан миллион экземпляров».

«Больше, — говорит он сконфуженно. — Миллионы. Это чудесно и пугающе одновременно».
Популярность Грину не то чтобы внове: у канала YouTube, где он с братом Хэнком размещает свои видео-блоги, почти 2 миллиона подписчиков. В Твиттере он один из самых популярных романистов, пишущих на английском (чуть впереди своего друга Нейла Геймана) — у него 2 миллиона подписчиков.

Для того чтобы разгадать этот феномен, нужно рассматривать творчество и успех Грина в контексте его привлекательности для разных аудиторий. TFIOS — это, якобы, роман для взрослых и юношества, но, будучи насыщенным остроумными диалогами, опрятными афоризмами и стремительной лав-стори, роман предлагает несколько жанров по цене одного. Хвалебный отзыв на обложке — не от очередного писателя, творящего «для молодых совершеннолетних», а от королевы слезливой драмы массового производства, Джоди Пикулт, назвавшей книгу «электрической».

Основная его аудитория — тинейджеры, и в свои 36 автор и сам — старательный подросток, перемежающий длинные, четко сформулированные предложения приступами восторга, обрамленного сарказмом, защитным остроумием и трогательным самоуничижением, прямо как его шестнадцатилетние прототипы. У него на стене в рамке висит постер в стиле «Сохраняй спокойствие и двигайся дальше» (Keep Calm and Carry On) с надписью «Keep Calm and DFTBA». «DFTBA переводится как «не забывай быть потрясным», — говорит Джон. Благотворительная организация, которой он управляет, называется «Фонд для уменьшения отстоя в мире», и он ежегодно проводит фандрайзинговую акцию под названием «Проект для Потрясающих». Ну, вы поняли.

Это мгновенно и с радостью распознают его читатели-подростки, которые не нуждаются в защите или покровительстве. TFIOS — это суровый роман о неприглядной правде. «Я очень, очень старался убрать оттуда все сантименты и ностальгию. Быть честным и стойким, насколько возможно». Как дети в «Темных началах» Филиппа Пулмана, герои Грина проходят через чреду невыносимо суровых испытаний. В отличие от Пулмана, чьей героине пришлось уничтожить злое божество, Грин создал традиционный нравственный пейзаж. В 1970х любовью считалось то, что вам никогда не приходится говорить «я сожалею». В 2014 нас учат, что «некоторые бесконечности больше других бесконечностей», «вечность — некорректная концепция», и «В этом мире мы не выбираем, будет нам больно или нет, но вы умеете сказать пару слов тому, кто делает нам больно». Там есть ругательства и немного секса, но острота книги — в добродушных шутках, комическом многословии и непреложном факте: главные герои, оба — подростки, умирают.

Сложно представить другого романиста, чье творчество столь же погружено в он-лайн жизнь, как у Джона Грина. Как он выразился на первой странице TFIOS, он живет «в 137 из милейших городов Америки»; он более точен на веб-страницах, где его работы встречаются с его поклонниками. Они называют себя Nerdfighters («Ботаны-бойцы») в честь надписи на старой аркадной игре Грина, и когда он упоминает об обществе «Ботанов-бойцов», то вовсе не преувеличивает. Книга — это социальный клуб для детей, с которыми Грин идентифицирует себя после непростой юности.

Все его романы привлекают странными началами. Первый «В поисках Аляски», почти что автобиография: главный герой, Майлз, просит родителей перевести его из школы в Орландо, во Флориде, в интернат. Грин настоял на том же, когда ему было 14, и был переведен из Флориды в альма-матер своего отца — школу в Бирмингеме, штат Алабама. «Я был большим занудой, так что в школе приходилось бороться за место в социуме. Однако я также боролся за свои знания, до того момента как моя жизнь чуть было не потекла в неверном направлении».

Интернаты в Америке встречаются реже, чем в Англии, и там меньше заботятся об образовании. Оба родителя Грина работали в некоммерческих организациях, его мать была общественным деятелем, а отец — организатором природоохранной группы, и они надеялись, что в интернате о сыне будут лучше заботиться. «Думаю, что они волновались обо мне до тех пор, пока я не женился», — говорит Грин. «Серьезно. В старших классах они переживали из-за того, что я был нахальным и курил в доме, и вел себя просто ужасно».

В школе обижали, и перевод был актом отчаяния, «моментом самосознания», который свелся к «90 % льгот, 10 % правильных решений». Старший из двух мальчиков, он был «заклеймен» как умник, и «чрезвычайно поднаторел в том, чтобы притворяться сообразительным, не прикладывая усилий». Его брат Хэнк «поступил в среднюю школу, получил полную стипендию в колледже и много работал. Энергичный, умный человек. Он страдал от пониженной обучаемости, и столь же часто как мне говорили, что я умный, ему твердили, что он глуп. Это сформировало в нем определенные качества».
Интернат, по словам Грина, «изменил направление моей жизни». Впервые он был популярен: «меня любили за дело, а не как любят баскетболистов». Он был веселым, эрудированным, тусовался в Обществе мертвых поэтов, где читали Ницше («не очень хорошо») и которое позже проявится в его прозе. Герой романа «Многочисленные Катерины» — социальный изгой, который постепенно учится встраиваться в общество. В «Бумажных городах» два подростка по-мелкому мстят тем, кто изгнал их. В «Виноваты звезды» герои, Хейзел и Огастус, обнаруживают, что из-за болезни стали чужими для своих сверстников — юность превратилась в благородное страдание. Основная мысль Грина в том, что сколь бы отделенным от социума ты себя не чувствовал, где-то снаружи ждет твоя стая.

Это особенно справедливо в отношении Сети, и Грин понял это еще на заре юности интернета. В 2007 году, когда он и Хэнк начали обмениваться еженедельными двухминутными видео-блогами, YouTube был не столь популярен, и 90 комментариев под видео перемещали его в Топ-10. «Мы стали общаться с помощью мессенджеров», — говорит Грин, который теперь разговаривает с братом примерно раз в год. «Мы никогда не обсуждали друг друга, свою жизнь или родителей — только большие идеи, марксизм, и это было здорово. Я видел человека, которого знал еще ребенком, обладавшего теперь невероятно быстрым умом. А потом мы решили сделать видео-блог».

Писательская карьера Грина набирала обороты. В университете он заигрывал с идеей о принятии монашеского сана, изучал религию в Кеньон Колледже и Теологической школе университета Чикаго. Потом он понял, что ему «не нравится слишком часто посещать церковь», что вроде как препятствовало этому направлению работы. По окончании, он год проработал в качестве капеллана в детской больнице в Чикаго, и описал это в книге «Виноваты звезды».

Грин страдал от острых эмоциональных расстройств, «обширных приступов опустошенности», начавшихся еще в юности. По мере взросления ситуация ухудшалась: «случались периоды депрессии и парализующего страха, когда я не мог действовать, не мог заботиться о себе. Когда такое происходит со взрослым, это куда более проблематично».

Это не помешало ему жениться на Саре, подруге из колледжа. Их история — словно сцена одного из его романов. Был Хэллоуин, и она раздавала сладости в доме своего начальника, когда появился юноша, одетый Наполеоном. «Запустив руку в глубокую посудину с конфетами, — вспоминает Грин в блоге, посвященном их годовщине, — он повернулся к Саре и сказал: “L’état, c’est moi” (прим. «Государство — это я»). А Сара ответила: ”Это Людовик XIV, а не Наполеон”. И я мгновенно влюбился».

Они переехали из Чикаго в Нью-Йорк, чтобы она могла окончить магистратуру. (Сара — видео-продюсер Грина. Его поклонники ласково называют ее Йети. Она часто упоминается, но редко появляется на экране. В открытой он-лайн жизни Грина все же есть определенные границы). Джон начал писать книжные обзоры для New York Times и приступил к работе над романом. Однако стоимость жизни в Нью-Йорке инициировала приступы тревожности, и он стал беспокоиться, что городская изоляция плохо скажется на его психике и творчестве. «Я находился прямо в середине своего маленького прудика. Некоторым авторам полезно постоянно обсуждать публикации со сверстниками, но у меня возникло ощущение преувеличенной важности моего пруда».

Это был «рецепт невроза», и когда Саре предложили работу помощника куратора музея в Индианаполисе, они решили поехать. Переезд Грину понравился. «Я ненавижу множество вещей, связанных с жизнью — например, стоять в очереди, чтобы получить водительские права, или в автомобильные пробке», — говорит он. «Все, что у меня есть — это краткий миг осознавания, а я посвящаю его ожиданию в очереди?». Не на среднем Западе. Когда он пришел за водительскими правами, женщина за стойкой разрешила ему переснять фотографию 6 раз. «Если бы вы попытались провернуть такое в Нью-Йорке, дело закончилось бы убийством».

В Индианаполисе Грину не нужно было проводить время с другими писателями. «Впервые после колледжа у меня появился лучший друг. Он владеет действительно крутой, интересной, успешной переводческой компанией, которая занимается медицинскими и юридическими переводами».
Отчасти в Сеть его привело желание найти эзотерические сообщества. «Фишка канала на YouTube в том, что это сплошное удовольствие — писать содержательные, полезные вещи, и при этом не страдать от необходимости общаться с реальными людьми». Шесть месяцев спустя начала еженедельного обмена видео-блогами он и Хэнк привлекли 202 подписчика. Братья Грин определили их как «интернет-людей — тех, кто использует социальные медиа, чтобы создавать сообщества, которые для них действительно важны, и дружеские связи, которые очень часто становятся центральными в их жизни. Мы считали себя такими же. Многие пользовались электронной почтой, но лишь единицы были интернет-людьми. А теперь каждый – интернет-личность. Так что нам повезло оказаться у истоков всего этого».

Можно с уверенностью сказать, что у братьев-блоггеров не было бы 2 миллионов подписчиков, если бы Грины не начали так рано. Их целью было продолжать эксперимент в течение года и набрать более 300 последователей. Летом 2007 вышла последняя книга о Гарри Поттере, и Хэнк, большой фанат Поттера, сделал запоминающийся выпуск под названием «Ассио “Дары смерти“» — об агонии ожидания книги (прим. ассио — заклинание из «Гарри Поттера», которое позволяет притянуть к себе предмет, находящийся на расстоянии). «Его показали во всех сообществах, посвященных Гарри Поттеру — хардкорные гаррипоттерные детишки проявляли большую активность в Сети. Ролик оказался на первой странице YouTube, и внезапно мы перевалили за 7000 подписчиков. И с того момента их все прибавлялось». Шесть месяцев спустя из YouTube позвонили с вопросом, хотят ли братья Грин размещать рекламу рядом со своим блогом за процент от общей выручки.
Грин работал над романом о священнике в детской больнице — «как я, только поприятней на вид». Он писал годами и не мог закончить, в основном из-за чувства вины; какое право имел он, здоровый мужчина в самом расцвете сил, писать об умирающих подростках?

А потом он встретил того, кто изменил его жизнь: Эстер Грэйс Эрл, прототип Хэйзел Грейс Ланкастер, девушку, страдавшую от рака щитовидной железы. Она пришла к нему на конвенцию в Бостоне, посвященную Гарри Поттеру, и сказала, что ей нравятся его книги. «Я начал разговаривать с ней в основном потому, что это избавляло от необходимости танцевать. Выяснилось, что она не только член общества «Ботанов-борцов», но и вовлечена в некоторые ключевые проекты сообщества. Я подружился с ней».

Эстер обладала всеми качествами, которыми Грин наделил своих героев: она была саркастичной, веселой, дикой и смелой. Хейзел и Огастус насмехались надо всем — над своей болезнью, дурацким лидером группы поддержки больных раком (срисованным с самого Грина), над церковью под названием Вечное сердце Иисуса, где они встретились.
«Мы буквально в сердце Иисуса», — говорит Огастус. (прим. Literal Heart of Jesus; literal — буквальный).
«Кто-то должен сказать Иисусу, — парирует Хэйзел. — «Я имею в виду, это же опасно — держать в сердце больных раком детей».

После встречи с Эстер Грин увидел, что единственный способ написать книгу — в виде трагического романа с сильной женщиной в качестве главной героини. «“Одиссея “ была первым великим эпическим романом, и она ведома мужским опытом и голосом», — говорит он. «В американской литературе те немногочисленные романтические любовные истории, где говорится о болезнях, в основном повествуют о здоровых мужчинах, усвоивших важные уроки, влюбившись в больную женщину, которая в конце умирает».

Э. Б. «Как “Любовная история “»?

Д. Г. «Да, это отличный пример. И это беспокоит меня на многих уровнях. Я хотел поместить в центр молодую женщину».

Временами его история становится сентиментальной, и отчасти секрет ее притягательности для в классическом подростковом посыле: «Я умру, и ты пожалеешь». Какой тинейджер не воображал собственные похороны после ссоры? Заглавие — это перевернутые слова Кассиуса из «Юлия Цезаря»: «Не звезды, милый Брут, а сами мы виновны» (прим. Шекспир, «Юлий Цезарь»). В данном случае подростки тоже не при чем: виновна жестокая судьба, которая сводит их лишь для того, чтобы оторвать друг от друга.

После выхода книги в 2012 году о ней много писали, хотя британская газета «Daily Mail» свалила ее в одну кучу с другими книгами «для взрослых и юношества» и навесила ярлык «больная литература», назвав безвкусной прозой, эксплуатирующей страдания подростков. Грин воспринимает это позитивно, также как и прочую критику. «Вы читали письма Хемингуэя к Фолкнеру, письма Франзена к Дэвиду Фостеру Уоллесу. Эти ребята безжалостны друг к другу. И я этого не боюсь. Думаю, что современной литературе необходим сильный и суровый критический дискурс».

Однако с мнением «Daily Mail» он не солидарен: «Я не согласен с идеей о том, что больные подростки меньше озабочены глобальными вопросами, которые задают наша голова и сердце, чем прочие тинейджеры. Я не верю, что голодных людей не заботит любовь. Не думаю, что важные проблемы самоопределения доступны только тем, у кого все в порядке».

Другие авторы тоже оставили свои комментарии, включая Мэг Розофф, еще одну фаворитку жанра «для взрослых и юношества», которая, хотя и скептически настроена в отношении «больной литературы», оказалась большой поклонницей Грина. Его гений взывает к читателю из самых глубин, пишет она в электронном письме. «Вот почему его поклонники прекрасно находят с ним контакт, а многие взрослые чувствуют себя неуютно. Он бурлит от фантастических идей, и его специальность — это, скорее, стремление, нежели осуществление». Ни «Аляска», ни «TFIOS» не заканчиваются хорошо, и счастливый конец — это вовсе не то, чего хотят читатели, добавляет Розофф. «Они жаждут трагедии, слез, неуклюжего мальчика, которого девочка любит все равно, фантазии о настоящей любви безо всяких глупостей о том, ”что случилось после”».

У Грина — твердые моральные принципы относительно влияния подростковой литературы и ответственности, лежащей на писателях, особенно в том, что касается вопросов сексуальной политики. «Сумерки» всерьез его беспокоят. Хотя Грина впечатлил «построенный мир», его «тревожат некоторые отношения, и определенно все, что касается гендерной политики романа».

Э. Б. «В каком смысле?»

Д. Г. «Я хотел бы увидеть более сильную, решительную Беллу и Эдварда, который не слонялся бы вокруг на протяжении века. Целое столетие вы накапливаете жизненный опыт, а затем соблазняете тинейджера. Я нахожу это весьма неоднозначным».

Заметьте, говорит он с внезапной серьезностью, его также волнует гендерная политика в книге «В поисках Аляски», которая взбесила некоторых читателей своей концовкой. «Людям это не понравилось. Была ее смерть самоубийством или делом случая? Я намеревался оставить это без ответа», — смеется он. «Всю свою жизнь у вас будут возникать вопросы, которые заслуживают ответов, но вы не сможете найти их. Можете ли вы продолжать осмысленно жить в мире, где эта неопределенность — неотъемлемая часть человеческого существа?».

О вере, которая продолжает интересовать его, Джон говорит обиняками. Тинейджеры в романе «Виноваты звезды» приберегают самые злые насмешки для вещей, которые им действительно небезразличны; вот и Грин, насмехаясь над собственным юношеским благочестием, вполне серьезен в вопросах веры. За время интервью он выказывает признак раздражения лишь единожды — когда я предполагаю, что «В поисках Аляски» относится к вере как полезной выдумке, истории, которая утешает независимо от того, реальна она или нет. Это совершенно не то, что он имел в виду.
«В колледже у меня был профессор, который как-то сказал мне нечто очень важное: тот факт, что нечто было создано, не говорит о том, что это нереально. Это стол кем-то сделан, но если ударить по нему, будет больно. И если смысл был сконструирован, что ж, это все равно смысл; он все равно работает, и может освещать путь, ведущий глубоко, в темноту вашего “я“. Так что в итоге для меня неважно, был ли смысл создан или заимствован». В течение 24 часов это утверждение представляется мне невероятно глубоким, но потом я задаюсь вопросом, значит ли это хоть что-нибудь вообще. Разве не все, в большей или меньшей степени, является конструктом? Так или иначе, главный вопрос Джона к религии таков: поддержит ли это меня во времена, когда я буду более всего нуждаться в опоре?
Эстер Эрл ушла, когда ей было 16. «Я был по-настоящему зол, и скучал по ней, и почти ни о чем другом не думал. И написал первую главу, когда она умирала».

Э.Б. «От нее было иное ощущение, чем от прочих черновиков?».

Д. Г. «Да, и это было лучшее чувство за всю мою жизнь. Это было прекрасно. И грустно. Но я помню, что первые 4 или 5 страниц в финальном варианте остались почти без изменений. Обычно я уничтожаю 95 % своих черновиков. Так что получить 4 страницы, которые оказались прямо в книге, настоящее чудо. Помню, что пришел домой, к Саре, и сказал: ”Кажется, я все-таки напишу это роман”».

Больше всего он боялся расстроить тех самых людей, о которых писал — больных подростков, которые могли бы счесть книгу чудовищным допущением. В общем и целом, говорит Грин, этого не случилось. «Одним из неожиданных благословений романа стало то, что больные дети ответили удивительно щедро. Они читали ее, чтобы найти эмоциональные истины». Эстер показала Грину: «хронические заболевания страшны тем, что могут отделить тебя от остального мира. Потому что мир смотрит на тебя как на получеловека, словно ты уже частично мертв».

А еще дети ищут в книге утешения, и если уже на стадии написания Грин был весьма обременен грузом ответственности, то теперь он стала весить еще больше. В книге описывается, как Хейзел и Огастус выслеживают автора прочитанного ими романа, потому жаждут услышать, что стало с героями после финала. Аналогичным образом читатели спрашивают Грина о Хейзел. «Что хотят знать даже очень больные дети? Как долго она прожила».

Долгое время канал на YouTube был основным источником дохода Грина (примерно 20 000 долларов в год). На волне успеха Грин создал ТВ-шоу об искусстве, сериал об устройстве мира для детей, и фан-видео об одном из своих страстных увлечений — английском футболе. «Пару раз я пытался быть романистом на полную ставку, и не смог. Я хотел иметь стабильную работу. Восхищаюсь людьми, которые занимаются исключительно писательством и лишены этого страха, но меня это до смерти пугает».

Его офис, в который он не давно перебрался, все еще пуст — там стоит только ужасное кресло, в котором он пишет и которое Сара заставила убрать из дома, и беговая дорожка с прикрепленным столом, что позволяет писать и упражняться одновременно. На стене, вместе с постером «Не забывай быть потрясным», висит в раме футболка Пеле с автографом — одно из самых драгоценных приобретений Джона.

Из всех он-лайн занятий футбольные фан-видео в наибольшей степени отвечают критериям «любимого искусства» Джона. «Любимое искусство» означает делиться тем, что тебе нравится, с другими, каким бы глупым это не казалось. Он лучше, чем кто-либо, знает: все, что позволяет людям соединяться — косвенный путь к близким отношениям. «Спорт позволил мне установить необычайно значимые отношения, в которых мне не нужно говорить ни о чем, кроме Луиса Суареса, и это нравится мне больше всего. Самые важные два часа в неделе, не связанные с семьей — когда играет "Ливерпуль"». Джон показывает на старую копию «Эха Ливерпуля», лежащую на подоконнике. «Это день, когда мы вышли в Лигу чемпионов со счетом 3:0».

В свободное от футбола время Грин вдохновляет своих последователей на добрые дела. С его подачи «Зануды-борцы» ежегодно собирают шестизначные суммы в «Фонд для уменьшения отстоя в мире», которые Грин распределяет по весьма несхожим друг с другом благотворительным организациям — «Спасем детей», «Свобода Северной Корее» и «Доктор без границ».

Он также предан идее развития он-лайн вежливости. «Главное, чего мы хотим добиться с помощью этих видео — создание общественных пространств, где люди могут общаться без ругани. Вступать в диалог, который не превратиться в драку, и расходиться во мнениях, не считая друг друга идиотами. Общество “Ботанов-борцов“ остается таким на протяжении многих лет, несмотря на то, что в целом уровень общения в США разительно упал».

Его цель — расширять эту деятельность. Роман «Виноваты звезды» был экранизирован, сценарий написан Скоттом Нюстадтером, автором «500 дней лета». Грин доволен результатом и актерским составом — Хейзел играет Шейлин Вудли, строптивая дочка Джорджа Клуни в «Потомках», а Огастуса — относительно малоизвестный Энсел Элгот.

«Странно видеть книгу, адаптированную для фильма. Думаю, для многих писателей это может быть болезненным, но у меня нет чувства собственничества по отношению к роману». Пребывание на площадке, как и жизнь в Индианаполисе, отвлекла его от самого себя. «Самым прикольным в киносъемках было общение с профессиональными звукооператорами или костюмерами. Как с помощью цветовой палитры создать повествовательную дугу персонажа? Это чрезвычайно интересно. Теперь у меня гораздо больше способов смотреть кино».

TFIOS обогатил Грина и в других областях, хотя он говорит, что образ жизни не особенно изменился. «У нас нет каких-то необычных желаний. Правда, быть узнанным на улице — в новинку». Диапазон смыслов книги может привести в замешательство. «Кажется, на норвежском “Виноваты звезды“ выглядит как “К черту судьбу“. И кино они собираются назвать так же. Как такое возможно? Это же детская книга!». Его собственные дети еще слишком малы, чтобы читать что-либо из этого — Генри четыре года, а Элис нет и одного. Когда она родилась, Грин взял шестинедельный отпуск по уходу за младенцем, хотя сразу после этого «уехал на съемки на два месяца, о чем тебе с удовольствием расскажет моя жена». Учитывая его предрасположенность к тревожности, заботы о детях даются нелегко: «вдруг ты понимаешь, что это — навсегда», и он не устает удивляться тому, насколько это восхитительно и трудно. «Это потому, что приносимая жертва настолько обычна, что ее не замечают. Она намного тяжелее, чем “подвиги“, которые все превозносят. И ее совершенно не видит тот, ради кого вы ее совершаете. Только когда у меня появился ребенок, я позвонил родителям и сказал: “Да, это было трудно. Я очень сожалею!“. Я-то думал, что растить меня было сплошным удовольствием».
Выйдя на пенсию, его родители поселились в Северной Каролине, где выращивают овощи и делают мыло, в буквальном смысле: «У моей мамы — бизнес по производству мыла из козьего молока. Мыло фермерши Джейн». Для ее сыновей это источник веселья и раздражения. «Это совершенно никчемное дело. Мог бы быть очень успешный бизнес, но мама уверенно делает его неприбыльным. Например, если сказать ей “Мама, ты теряешь деньги из-за некоторых дистрибьторов”, она ответит “А мне нравятся эти люди”. У брата, в отличие от меня, деловой склад ума, и он просто слышать не может, когда она об этом говорит».

Отец помогает им вести дела «Vlogbrothers», и это еще один кружной путь к близкой дружбе. «Нам с папой надо о чем-то говорить, и мы говорим о делах. О YouTube, козьем мыле, о том, что нужно развивать. Это все, о чем мы беседуем. И мне это нравится». А о чем Грин болтает со своим сыном? Джон улыбается. «Дети так или иначе призывают к внимательности. Мой сын может 45 секунд разглядывать листок на дереве».

Больше всего его беспокоит, и в человеческом, и в профессиональном плане, что будет, если его депрессия вернется. «Ментальные заболевания, к сожалению, не излечимы полностью. Хотя теперь я располагаю лучшими инструментами, чем раньше. Тогда лекарства были плохие. Препараты для лечения депрессии и сейчас оказывают отупляющее воздействие, а тогда они были в 100 раз хуже. Я беспокоюсь, потому что подобная история очень плохо скажется на моей семье и детях. Я должен заботиться о них».

Чувствует ли он опасность повторенного приступа? Джон поднимает левую бровь. «Очень странный момент для этого вопроса: последние несколько месяцев я говорил, что обрел покой в стабильности, и, когда все стало с ног на голову из-за “Виноваты звезды”, это все изменило». Громко смеется. «Даже хорошие перемены не к месту». «Однако можно запустить часы заново, написав маленькую милую комедию нравов или что-то в этом духе». Он откидывается в кресле и улыбается. Вот мантра Грина: вооружившись юмором и скромностью, можно справиться с чем угодно.

Для журнала «Intelligent Life», май-июнь 2014.
Оригинал >>