Возвращение блудного отца
Вот Андреас Допплер. Живет-поживает почтенный отец семейства, добытчик кафельной плитки и ревнитель велосипедной езды. Благополучный норвежец, несколько презрительно относящийся к другим благополучным норвежцам. И вдруг одно за другим случаются в жизни Допплера неприятные события.
Во-первых, начинается война с Ираком. Коалиция в составе США и Великобритании обрушивается на Ирак бомбами, аккурат когда Допплер размышляет, какую ванну себе установить. Сочетание войны и ремонта вызывает у героя изжогу. Потому что приходится в один день определяться сразу по двум позициям: что думать о бомбардировках и какой тип ванны предпочесть. Во-вторых, Допплер катается в лесу на велосипеде и падает с него. Ударяется головой; заглядывает, лежа в вереске, в бездонное небо; проводит две недели дома на больничном.
В-третьих, во время вынужденного отдыха перебирает бумаги недавно умершего отца и находит стопку фотографий туалетов. Не тех, что надевают, а тех, в которых штаны снимают. Потому что папа Допплера перед смертью фотографировал все нужники, где ему пришлось бывать. Странное хобби родича повергает героя в такое смятение, что он уходит жить в лес: "Вследствие чего-то с чем-то хоть как-то (хотелось бы надеяться) связанного". Отрешившись от работы, семьи и долга перед государством, Допплер живет в палатке, дружит с лосенком Бонго и строгает тотемный столб в честь папы.
По мнению Допплера, он смутьян, ломающий устои общества. По моему мнению, он самый разумный из героев романа, и в этом-то его проблема. Ведь кто окружает Допплера? Господин Дюссельдорф, с фанатизмом воссоздающий панораму наступления в Арденнах. Железный Рогер, любящий брызгать на вещи собственным семенем. Папа, запечатлевший десятки туалетов. Дочь, разговаривающая на эльфийском языке. Жена — на первый взгляд она кажется очень правильной и разумной, но обратим внимание, что у фру Допплер двое детей, третьим же она беременна, а мамочки, как известно, все сумасшедшие в самом лучшем смысле этого слова. Ну и так далее. Если кто-то кажется нормальным — возможно, нам его просто не представили во всей красе.
И вот на фоне массового бегства в безумие Допплер одиноко скучает в своей реальности, разделяя одиночество разве что с малолетним сыном Грегусом. Оба в равной степени склонны к образцовой правильности. И если Допплер с чем-то и борется, так это борьба против демона нормальности в самом себе. Герой не бежит от общества, он пытается к нему присоединиться.
Какое-то время Допплеру удается выдавать себя за сумасшедшего. Еще бы — ушел из дома в лес! Настоящий псих! Оценив именно сумасбродство супруга, фру Допплер навещает палатку мужа и зачинает ребенка. Иначе как еще объяснить, что в стерильных домашних условиях мадам не проявляла склонность к продолжению рода, а тут вдруг разохотилась?
Но вскоре рациональность и практичность Допплера берут верх над лесной стихией. Его бегство в безумие оказалось фикцией. Ведь на кой отшельнику GPS-навигатор? Обезжиренное молоко, возведенное в ранг фетиша? Воровство солений у Дюссельдорфа? Попытки обучить лосенка игре в лото? Допплер отрицает в себе природное, ужасно переживая даже по поводу своей клички "Член-на-ножках". Физически герой в лесу, но дух его погряз во благах цивилизации — тех из них, что созданы разумом.
Другие при соприкосновении с Допплером теряют внутреннюю гармонию. Мир, прежде одобряющий безумие их стихийных порывов, теперь анализирует и отторгает несчастных. Так, проблемы начинаются у Дюссельдорфа, у Железного Рогера. Проблемы начинаются у леса: его перерабатывают в тотемные столбы и делают местом проведения фестиваля.
И Допплер покидает Норвегию, прихватив Грегуса и лосенка Бонго. Он говорит, что отправляется в крестовый поход против образцовой правильности. Мол, она непобедима в Норвегии, но там, в большом мире, очевидно, идет война. Ну-ну. Нагнав пафоса, герой неожиданно замечает, что у него "слишком правильные мысли". И мне снова кажется, что на самом деле Допплер бежит в очередной отчаянной попытке победить рациональную правильность в самом себе. Как наркоман покидает общество друзей-торчков, которых сам же ранее посадил на иглу.
Здесь мы переходим ко второй части дилогии — роману "Грузовики «Вольво»".
В нем Допплер, пройдя сквозь чащу леса, оказывается между двух шведских огней: старушки-раста Май Бритт и старика-орнитолога и скаута Антона фон Борринга. Всего два новых персонажа, зато каких! Они достойны сравнения с древними богами! Если в хаосе жизни Допплера сплошь рациональность да практичность, то во внешне упорядоченной жизни двух стариков — сплошные игры духа с разумом.
Фон Борринг подобен египетскому богу Тоту с головой священного ибиса. Это бог луны и мудрости, создатель календаря, обучивший людей письму, счету и прочим полезным наукам. Тайный гомосексуализм фон Борринга укладывается в рамки древнеегипетской морали, которая признавала однополые отношения, но с рядом ограничений, и в целом не приветствовала. Так, допускались особые взаимоотношения между богом и человеком, но не между людьми и не между богами. В некрополе Саккара (30 км к югу от Каира) была обнаружена могила двух мужчин (2440 год до н.э.), украшенная картинками из их совместной жизни: объятия, взаимные ласки и т.д. Но обычно однополые связи не одобрялись и скрывались.
Май Бритт я бы сравнила со скандинавским богом Локи, принявшим растафарианство. Растафари-бог Джа объединяет всех позитивных людей, возлюбивших ближнего и отринувших "Вавилон" — ценности западного общества. Конопля в растафарианстве используется для очищения от ненужного понимания мира, так как иным способом очиститься нельзя. Вот и курит несчастный Допплер через силу, в муках изгоняя из своей головы рациональность. Грегусу по малолетству косячок не положен, но ребенка все-таки легче повергнуть в благодатное безумие. Коварная Май Бритт несколько раз продает ребенка заезжим туристам, после чего Грегус вновь обретает душевный покой с помощью книги Джебрана Халиля Джебрана "Пророк". Величая себя "сыном тоски жизни по самой себе", малыш отбывает домой к маме. С Допплером не все так просто, и он продолжает курить.
В растафарианстве мне видится не только спасение героя, но и разгадка давно мучающей его тайны. Верование возникает в 1930-х годах на Ямайке, но связано с событиями в Эфиопии. В 1930 году на эфиопский престол восходит рас Тафари Маконнен (отсюда и название религии), потомок царя Соломона и царицы Савской, принимающий вместе с короной имя Хайле Селассие I. Для растаманов он — одно из земных воплощений бога Джа. Для историков — просветитель и одновременно деспот, при котором зарождается книгопечатание на национальном языке, но не побеждены инфляция, безработица и голод. В 1974 году император свергнут, а в 1975 по решению революционного правительства его тайно удушают подушкой и хоронят под полом туалета во дворце. Только в 1992 году, после очередной смены режима, останки Хайле Селассие I и его сановников находят (хотя точность их идентификации подвергается сомнению), а в 2000-м торжественно перезахоранивают в соборе Святой Троицы в Аддис-Абебе.
Не оттого ли отец Допплера с таким упорством фотографирует перед смертью туалеты, что для него это сродни акту поиска униженного и утраченного божества? Не оттого ли добрая судьба приводит Допплера в дом Май Бритт, чтобы он восстановил связь со своим отцом, помог обрести ему внутреннюю гармонию и обрел ее сам?..
Охваченная трепетом озарения, я поднимаю взор и вдруг утыкаюсь в табличку над своим рабочим столом: "Апофения — склонность видеть взаимосвязь в случайных и бессмысленных данных". Memento!
Смущенная собственными вольными трактовками Лу, я быстренько возвращаюсь из Эфиопии в Швецию и перехожу к финалу: "Очистив ум от заумности, Допплер переходит в руки скаута-орнитолога, который наполняет его новым, высшим содержанием. Так Май Бритт и Антон фон Борринг осеняют героя божественным безумием и делают его достойным общества других сумасшедших. Допплер достиг своей цели — теперь он не одинок, а может присоединиться к остальным".
