Семейный cекрет Горюновых

Екатерина Николаевна Широкова

Самоуверенная старшеклассница и дочка московского прокурора случайно замечает, что что-то не так с няней у многодетной семьи по соседству. Желание разузнать подробности втягивает её в нехорошую историю, из которой выпутаться не так легко, как казалось в начале, но куда хуже другое – она больше не знает, кому можно верить, потому что предают даже самые близкие.

Да и может ли она доверять хотя бы себе самой?

Екатерина Широкова

Семейный cекрет Горюновых

Они что, все слепые? Потому что иначе я никак не могла объяснить тот факт, что семья и соседи будто сговорились не замечать ненормальное поведение этой якобы чудесной няни. Возможно, с возрастом происходит какое-то размягчение мозгов и теряется не только вкус к жизни, но и способность различать очевидное, но я-то всё видела и, как последняя дурочка, переживала за левого младенца, толком и не рассмотренного из-за вороха зимней одёжки.

Сегодня я пораньше сбежала с уроков и теперь таращилась на курносую молодую женщину в светлом пуховике и с глазами невинной овцы, битый час с коляской наворачивающую идеально ровные круги по парку, аккуратно избегая слякоть и лужи. Няня хмуро и безразлично смотрела прямо перед собой, но, когда её окликали другие мамаши, тут же нацепляла приторную маску радушия и отбывала положенный номер, обмениваясь бессмысленными детскими новостями и ритмично кивая в ответ. Мамаши не замечали, как неестественно застывала нянина физиономия, превращаясь в подобие каменной маски, стоило ей распрощаться и продолжить выверенный маршрут.

Жуть, но не это было самым странным.

Тот самый момент я не пропустила, потому что уже заранее знала, чего ждать. Няня с бесстрастным лицом достала из сумки заготовленную бутылочку и ловко вылила содержимое в ближайшую урну, а потом вынула из-за пазухи другую, как две капли воды похожую на первую, но теперь вроде бы пустую на вид, и сунула ребёнку, устроив того на руках. Мне было очень любопытно, как выглядит бедный малыш, но, как я не тянула шею, не могла ничего разглядеть, няня будто бы случайно закрывала обзор, заботливо поднимая края мехового конверта.

Нет, я не очень-то сильна по части младенцев и всех этих штучек, но ведь им полагается иногда орать, разве нет? Так вот, этот молчал всю дорогу, даже во время фальшивой кормёжки. Няня с остервенением таскала его по парку два часа, а потом исчезала в подъезде, и ни разу ни единого вскрика! Ни писка, ни всхлипывания, совсем ничего, я бы точно услышала, потому что постоянно ёрзала поблизости. В смысле, так же не должно быть?

Вот только я пока понятия не имела, что делать со своими подозрениями. Полиция? Бред. Пойти к родителям ребёнка? Да они меня пошлют куда подальше, кто будет слушать советы от сопливого соседского подростка? Сказать моей маме? Ни за что. Мать нипочём не поймёт моего горячего интереса к чужим семейным делам и зарядит часовую и необыкновенно нудную лекцию о правилах поведения юных леди, как будто я похожа на придуманную ею послушную куклу.

Единственный, кто мгновенно согласился обсудить подозрительные делишки соседской няни, был Виталик. О, я прекрасно знала, что этот застенчивый дуралей влюблён в меня ещё с третьего класса, но нахально игнорировала сие печальное обстоятельство ради нашей замечательной и несокрушимой дружбы. Любовь и прочая романтика – это не по моей части, а вот друг был мне ой как нужен, так что приходилось чем-то жертвовать. Например, его так называемыми чувствами, которые когда-нибудь точно пройдут, как это всегда случается.

Виталик был рядом и преданно сопел за спиной, стараясь не прикасаться носом к растрепавшимся от усердной слежки кудряшкам, торчащим из-под моей шапки во все чёртовы стороны.

– Ну что, теперь видел? Вот, смотри внимательнее! – я ткнула пальцем в няню, как раз склонившую голову к ребёнку с таким выражением, словно она собиралась выпытать у несмышлёного малыша военную тайну. Она резко отняла бутылочку и спрятала обратно в пуховик, а потом так же зло сунула абсолютно бесшумный кулёк в коляску.

– Ей что, сегодня зарплату забыли заплатить? Это же нянька Горюновы