Амалия и мы

Ю_ШУТОВА

В сборник вошли, как известные читателям рассказы: «Спасайте Вишню!», «Дзага Тигра», «Свитер с оленями», так и ранее не опубликованные: «Амалия», «Скаген», «Фальшивая нота». Герои рассказывают свои истории, порой обыденные, бесхитростные, иной раз загадочные, сползающие в мистику или детектив. Слушать их то грустно, то смешно. Да и сами они совсем разные. Кто-то подсядет к вам в метро, кого-то вы встретите в соседнем дворе, а кто-то живет в ином недоступном мире. У каждого из героев своя вселенная, свой взгляд на нее и свои с ней отношения. И кое-кому доверять вовсе не сто?ит.

Ю_ШУТОВА

Амалия и мы

Амалия

– Моим первым любовников был космонавт, хотите послушать историю? – спросила она, и я не смог отказаться.

Эта женщина сумела произвести на меня впечатление. Было ей за шестьдесят, но назвать ее старухой язык не поворачивался. Дама – только так. Прямая спина, гордо откинутая голова благородной формы, черты спокойного лица, тронутые немилосердным временем, но все еще хранящие былое изящество. Ни короткая седая стрижка, ни ногти, лишенные маникюра, не портили впечатления. Казалась, всю жизнь провела она в светских салонах, и ничего тяжелее веера не держала в холеных, явно незнакомых с физической работой руках. А как она говорила?! Наши беседы быстро переходили в монолог, и слушать ее, скажу я вам, было настоящим удовольствием.

Именно этим удовольствием я и хочу с вами поделиться. То, что вы прочтете – ее рассказы, собранные мною за три месяца нашего общения. И пусть они будут поданы от ее лица. Да, чтоб не забыть, ее имя – Амалия. Амалия Игоревна Веттер.

Юра

Боже мой, девятнадцать лет. Как давно! Только выпрыгнула из-под родительского крыла – оглянулась и закружилась. Это было в Ленинграде. Вы знаете, тогда мы принципиально говорили: «Питер», немного фрондировали, как все по молодости. В этом городе я могла бы прожить всю жизнь, и он не сумел бы мне надоесть. Набережные, мосты, грифоны и решетки – строгая музыка линий. Но не пришлось.

А все из-за … Пусть он будет Юрием, в честь Гагарина. Он космонавт, слишком известный человек, чтобы называть его настоящее имя. Мне исполнилось пять лет, когда Гагарин полетел в космос, и я прекрасно помню, какая радость пела в наших душах. Поэтому пусть будет Юрием. Внешность тоже описывать не буду, вдруг догадаетесь. Скажу только про глаза. Серые, прозрачные, как вода в зимнем ручье, словно звенящие. Я тонула в них, взгляну, льдинкой бух на дно и растворюсь без остатка. Мы познакомились на Невском. Было такое кафе – «Лягушатник», обилие зеленого бархата, мягкая теплая трясина, стальные креманки с мороженым, крюшон в высоких стаканах. Мы с девчонками забегали туда, но не всегда получалось найти свободный столик. Вот и тогда пришли мы с подружкой, стоим, крутим головами, некуда сесть. И вдруг:

– Девушки, идите к нам!

За столиком в самом дальнем углу двое молодых мужчин. Сейчас я бы сказала, мальчиков, едва за тридцать – разве это возраст. Но тогда нам, девчонкам, они казались взрослыми. И лица как-то смутно знакомы, я не осознала, что совсем недавно видела их в газете. Честно говоря, газет не читала, так, скользнешь взглядом, пробегая мимо, отметишь что-то и тут же забудешь. Мы присели к ним за столик, разговорились. Они представились летчиками. Представляете, какая романтика – настоящие летчики! Гуляли вчетвером по городу допоздна.

А потом мы с Юрием остались вдвоем. Целовались на Стрелке Васильевского острова. И не успели вернуться на другой берег, развели мосты. Бродили по набережным, окутанные белой прозрачной ночью. Кажется, он читал мне стихи. Или я ему. А под утро пришли к гостинице, где их поселили. Его номер был на первом этаже. Он открыл окно изнутри, и я влезла в комнату.

Они были в командировке еще целую неделю. И каждую ночь я залезала в его окно. Нас сжигала настоящая страсть. Ничего, кроме нас самих, не имело значения – ни его работа, ни семья, оставленная в Звездном городке, ни мое будущее.

– Ты приедешь ко мне, Амалия, рыбка моя? – спрашивал он между поцелуями.

Целовал, будто склевывал крошки с моего тела, это было немного щекотно и очен