Вероника Богданова

Биография

Вероника Богданова родилась в республике Казахстан. Более четверти века назад приехала на Ямал. Много лет отдала журналистике.

Автор пяти поэтических сборников, множества песен, постоянный участник международных и всероссийских литературных проектов. Стихи вошли в Антологию ямальской литературы. Публиковалась более чем в пятидесяти поэтических сборниках и альманахах.

Недавно в издательстве «Союз писателей» выпустила мистическую повесть «Монстр из Зазеркалья», признанную лучшей в своём жанре среди книг, вышедших в издательстве в 2021 году.

Лауреат Всероссийской премии имени Д. С. Мамина-Сибиряка 2019 года в номинации «Поэзия», победитель, лауреат и дипломант ряда всероссийских и международных творческих конкурсов. Член Союза писателей России, Международного Союза Русскоязычных Писателей, Союза деятелей культуры и искусства.

Песня Сольвейг

Я песню Сольвейг слушала вчера,

По фьордам мыслей вновь и вновь блуждая —

И сердце от тебя освобождая…

Да, было больно. Но пришла пора

Очистить душу снегом и луной,

И холодом, что мир вокруг меняет —

И выжженное сердце наполняет

Норвежской девы песней неземной.

А я старалась думать лишь о том,

В какие дальше небеса податься,

Где запредельным Григом наслаждаться,

Рассеивая прошлого фантом.

Воскрешение

Одна свеча.

Одно знаменье крестное.

Одна молитва —

с просьбой о терпении…

Мой первый шаг —

в чужое, неизвестное

в одно прощанье —

после непрощения.

И в это небо,

непривычно светлое

и облаками дочиста отмытое

вспорхнёт душа, —

и соловьи рассветные

ей вдруг напомнят

счастье позабытое.

Воспоминание

тоненькою спицею

вонзится в сердце

с просьбой о прощении…

Как больно

быть душе

подбитой птицею, —

но в сотни раз больнее —

воскрешение.

Оборваны связи…

Обрываются старые связи —

Так легко, как истлевшие нити,

По-английски, молчком – извините,

Но никто помнить нас не обязан.

Доиграла мелодия наша

С хриплой дрожью расстроенных клавиш…

Благодарными быть не заставишь,

Будет завтра забыт день вчерашний.

Уничтожатся старые фото,

Файлы давние – просто сотрутся.

И желания нет обернуться,

Чтоб знакомого встретить кого-то —

Даже на отдаленье – глазами,

Чтоб во взгляде затеплить лампаду…

Память больше тревожить не надо,

Дальше жить будем как-нибудь сами.

А в душе будет больно и пусто.

Хоть намечены новые встречи, —

Но заполнить её будет нечем:

Одиночество вытравит дустом

Забытья – всех смешных тараканов,

Что в мозгах наших раньше блуждали.

Наше прошлое в дальние дали

Увело навсегда караваны

Вечеров – под вино и гитару,

Пробуждений вдвоём – и в обнимку…

Ну, и кто мы теперь? – Невидимки,

Что растратили счастье задаром.

Как легко отдавать раз за разом

То, что надо беречь пуще ока…

Ад – то место, где нам одиноко,

Потому что оборваны связи…

«Седьмая. Ленинградская. Мятежная…»

Седьмая. Ленинградская. Мятежная.

Блокадный август. Артобстрелов шквал…

Но, наполняя вновь сердца надеждою,

Оркестр в филармонии играл.

Сияли люстры, а бойцы, что слушали,

С небритых щёк не утирали слёз…

И становилась музыка оружием,

Разящим беспощадно – и всерьёз.

И сохли губы,

И глаза не видели,

И распрощалось небо с тишиной…

А музыканты встали, как воители,

Над городом.

Над смертью.

Над войной…

О шутах и королях

Что скрывает клоунский грим?

Я порой откровенно трушу,

Если прячут лицо под ним, —

Нет, скорей, маскируют душу.

Изначально король и туз

Над колодою возвышались,

Только джокеры – вот конфуз! —

Над обоими потешались.

Благородство – не их порыв.

Прячась за шутовским нарядом,

Выйдут в козыри, сотворив

Из истории – клоунаду.

Если был помудрей король,

То шуту позволял немного.

Шут, дурачась, вживался в роль,

Параллельной идя дорогой

С тем, кто власть уважал, её

Применяя всегда достойно…

А глумливое дурачьё,

Власть деля, – затевало войны.

Если власть – шута самоцель,

Он решит, поиграв словами,

К королеве залезть в постель, —

А потом р