В ожидании весны
Андрей Владимирович Марченко
Преимущество читателя, равно как и автора, перед героем в том, что человек обычно силён только задним умом. Это нам, глядя на приключения героя, всё ясно как день. А сам же герой если когда и задумывался о своём месте в искусстве и в быстротечной жизни, мысли его наверняка были не самыми толковыми.
Думаю, его соображения о своём пути не сильно отличались от наших собственных соображений о себе самих. Они вечно спутаны обстоятельствами, а сам путь в конечном итоге смахивает на бегство по собачьим следам…
Андрей Марченко
В ожидании весны
…Душа его холодна. Забирает живых на пир, но пира всё нет и нет. Только ветер гуляет по полям. Это воет стая гончих, это шелестит тряпьё, это странники поют свою грустную песню…
– Эй! Просыпайся, кому говорю!
Последовал грубый толчок в плечо.
– Господи, как меня задолбали уже эти алкаши!
С трудом я вылез из сна. Образы рыцарского прошлого постепенно растворились, осталась только чёрная шторка закрытых век. Вдруг глаза сами резко открылись, и передо мной предстал мутный как будто перевёрнутый мир. Резко стало холодно. Прислонённым к железной стенке и стеклу боком я почувствовал обжигающий холодок сквозняка и сел прямо.
– Билет где ваш? – я стал судорожно копошиться в карманах куртки, перебирать бесконечные молнии походного рюкзака, наконец, добрался и до чехла гитары. Где-то там, в большом кармане, под стопкой брошюр и шестигранными ключами разных калибров обнаружился мятый клочок бумаги со штрихкодом. Бессмысленно протянул его вперёд и попробовал проморгаться.
Над сидением нависла куча тёплой одежды, намотанной как попало, из которой торчали два чёрных глаза.
– Наконец-то! – проворчала куча одежды и щёлкнула по бумажке дыроколом. – Выходите где? А то опять проспите.
Я глупо вытаращился в окно, пытаясь понять, где нахожусь. Стекло сплошь покрыто ёлочкой морозной наледи, только в середине небольшая проталина, сквозь которую видно однообразную плотную стену чёрных деревьев.
– Понятно. – Окончательно сморщилась куча вещей и прошла к следующему пассажиру – Ваш билетик?
Огляделся по сторонам – ничего особенного, автобус как автобус. Нормальная температура в салоне в -10 по Цельсию, немного хмурых пассажиров и застарелый запах курева, чем ближе к кабине водителя, тем сильнее.
Может из-за холода, может из-за магии общественного транспорта, но меня снова стало клонить в сон. Моргнул раз. Стало темнее и теплее. Надо попробовать ещё раз.
Вдруг автобус тряхануло, и сон как рукой сняло. Проклятье…
Я попробовал закрыть глаза и посидеть таким образом, в надежде переключить организм обратно в режим томного погружения в тёплую тьму. Глаза принялись самостоятельно елозить под веками, веки стали вздрагивать от каждого потряхивания автобуса. А сам автобус стал вздрагивать и подпрыгивать заметно чаще. Его холодный корпус завилял по дороге, несколько раз сильно вздрогнул и замер. Послышался скрип открывающихся дверей.
Открыв глаза, я увидел клубы пара, врывающиеся в автобус сквозь открытые двери. Пассажиры молча покинули свои сиденья и скрылись в них. Куча вещей выразительно уставилась на меня с кондукторского сидения. От её взгляда мне стало окончательно не по себе. Я закинул все вещи на левое плечо, тут же сморщившись от неприятного хруста – снова забыл про свой артроз –и как мог быстро выскочил наружу.
Четыре синих колонны и мусорка. Вполне себе, для остановки в таком захолустье. Не поленились даже навес соорудить из тонких листов жести и покрасить всё это дело в приятный цвет морской волны. Прислонившись к одной из колонн, я щёлкнул подаренной кем-то когда-то зиппой, вдохнул запах бензина вместе с болотноватым дымом казахстанских подделок, и задумался. Во все четыре стороны от остановки шли одинаковые дороги. Окончания их скрывала морозная дымка, глядя на которую хотелось протереть глаза.
Ближе к фильтру мороз сделал своё дело. Множество игл проткнули джинсы и термобельё, поборов мою нерешительность. Я схватил вещи и крупными быстрыми шагами потопал прямо перед собой, в надежде увидеть светящиеся вывески супермаркетов или, ещё лучше, пивнуш