Начало. Техник-интендант

Владимир Геннадьевич Поселягин

Военная боевая фантастикаИнтендант #1

Глупо вышло: часовой выстрелил на движение – и привет. Ну а дальше – ад или рай. Вот только выяснилось, что в списках умерших меня нет. Оказалось, я попал, причём попал конкретно. В июнь 1941 года. Хорошо хоть, не прогадал с просьбой и получил почти безразмерное магическое Хранилище. Так что все брошенные склады Советской армии – мои.

Владимир Поселягин

Начало. Техник-интендант

© Владимир Поселягин, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Пролог

Знаете, стоять вот так у стола Привратника на Перекрёстке Душ и видеть, как за мной в очередь собирается огромная толпа (а много за час на земле народу умерло, тысяч десять уже набралось), было для меня удивительно и вместе с тем как-то уже всё равно. Я переминался с ноги на ногу, будучи обнажённым. Никаких туник, все сверкают прелестями и «прелестями», и это как-то озадачивало. Я ещё не осознал, как влетел. Не осознал ещё, что меня нет в списках умерших. Привратник был изумлён не меньше. Перетряхнул свою Книгу Душ и уже вызвал помощь.

Морщась, я осматривался. Хм, буду до старости серьёзно спортом заниматься. Вон за мной дед стоит: девяносто лет, а фигура, как у молодого. А вот остальные старики не блещут, и смотреть на них не очень-то приятно.

Пока стояли в очереди, пообщались. Старик оказался англичанином. Лётчик, на вертолёте исполнял фигуры на каком-то авиашоу в Англии и не вписался, врезался в землю. Теперь тут. Английским я владею почти в совершенстве, так что общались свободно. Он, правда, приметил мой лёгкий акцент и понял, что я иностранец. Ну, я и представился: мол, зек. А я действительно зек. На зоне сидел по сто тридцать первой статье, пункт два. Изнасилование, да ещё с особой жестокостью. Дали по полной, шесть лет. Сидел по факту ни за что. Зеки сейчас народ продвинутый, быстро выяснили подоплёку дела и меня признали потерпевшим, то есть к опущенным я не относился, нормально жилось.

Тут стоит рассказать, как дело было, да и о себе тоже. К моменту вынесения приговора, к своим двадцати четырём годам, я был женат шесть раз. Шесть! Что поделать, родители так воспитали, что к девушкам я относился очень возвышенно, с пиететом. Ведь это же слабый пол, благодаря им рождаются новые люди, к ним нужно относиться со снисхождением. Для меня они были что богини, окружённые ореолом. И когда я сталкивался с реальностью, понимая, с кем я встречаюсь и на ком даже женат, сразу менял к ним отношение и начинал искать следующую богиню. Оттого и браков столько. Самый короткий длился полтора месяца, это была моя первая жена, в семнадцать лет, а самый длительный – год.

Возможно, я сам виноват, но и воспитание тоже сказывалось. Ведь я к девушкам с большой нежностью относился, надышаться не мог, те купались в любви и моём к ним внимании. А привыкая, начинали чудить, думая, что я всё прощу. Они не понимали, что это лишает нашу супружескую жизнь самого важного – доверия. Самое страшное – измена, а они рассуждали: мол, всё равно любит, а значит, простит или сделает вид, что ничего не знает. Вот так и совершали самую крупную ошибку в своей жизни. Девушки, имейте в виду: вас любят до определённого момента; пока вы не преступили черту – вы зайки, солнышки, куколки, но как преступили – вы становитесь не женщинами, а бабами. А баб кто гнобит, кто просто выкидывает на улицу. Я именно по последнему варианту работал. К слову, только две жены изменяли, другие просто чудили так, что я пинками гнал их из своей квартиры, двушки в центре Москвы, подаренной отцом на шестнадцатилетие.

Родители у меня были интересными людьми. Мать – домохозяйка, а отец – олигарх средней руки, поднявшийся в девяностые. В первую сотню богачей столицы входил, пусть и был на предпоследнем месте. А вообще, когда мне шестнадцать исполнилось, мне купили квартиру, помогли закончить школу, устроили в институт, а дальше – сам. Родители же занялись моей двухлетней сестрёнкой. Про меня как будто забыли, даже на судебном процессе не присутствовали. С денежного подсоса меня скинули, как в институт поступил. В студенческие годы приход