Под куполом Римана

Игорь Александрович Щепёткин

Эта книга – ниточка между поколениями. Между миром за окном и тем, что был реальностью ещё несколько десятилетий назад. На страницах оживают картины прошлого, радуются и грустят герои. Они могут стать читателю родными, ведь в них запечатлены знакомые с детства образы. Их истории разворачиваются на фоне живописной природы, среди невысоких домиков на берегу Оби, там, где кронами шумят деревья, переговариваются травинки, склоняясь друг к другу под дуновением ветерка, поют птицы. Создатель рассказов слышит и видит одновременно то, что есть, и то, что было. И то, и другое реально для него, как и для человека, уставшего от шума и суеты, мечтающего о душевном уюте и тишине, о живых, тёплых днях в родном крае, где нет стекла, бетона и призрачных иллюзий навязанного успеха. Всё это – здесь, на страницах сборника. Мир, который помнит сердце.

Игорь Щепёткин

Под куполом Римана. Сборник рассказов

Моим детям

Веронике,

Александру,

Артёму

© Щепёткин И., текст, 2018-2021

© Гойзман Л., иллюстрации и вёрстка, 2020-2021

© Издательство «Союз писателей», издание, 2021

Предисловие

Невидимые нити

Как обозначить параметры жанра, в котором работает Игорь Щепёткин? Или даже не параметры – вдаваться в учёную лексику нет охоты, равно как и оценивать его прозу в терминах литературоведения. Тут главное – палитра и тональность. Цвет и звук. Даже если не сразу видишь и слышишь.

Негромкая это проза. Её компоненты (если снова подводить интеллектуальную базу, что неблагодарное дело, когда речь о литературе): философия, этнография, ностальгия. А если по-простому: читая, видишь лес, болота, великую сибирскую реку. Чувствуешь запах: старого деревянного дома, двора (утраченные ныне понятия!), запах травы во дворе, печи в доме… Так редко словом можно передать это. Здесь получилось.

Автор сумел запомнить. Не памятью ума. Донести не информацию – чувство. Ощущение, близкое к осязанию.

Это не дифирамбы. О минусах – после. Это свидетельство современника и земляка. Я из того же города, из тех же деревянных домов и дворов Томска, из детства на берегу Оби. И могу сказать: всё достоверно!

И весенние ручьи, по которым пускали кораблики-щепки. И самоцветы-стёклышки, что становились кладами-схронами. Мыльные пузыри, бумажные голуби, которых бросали вниз с высоты двух этажей и сосредоточенно следили за их полётом.

…Не придумаешь нового, вспомнишь прежнюю формулировку: сплетение крон и корней.

Кроны для Игоря Щепёткина – те, что выросли из корней и переплелись. И вот особенность его прозы: не корни переплелись, а кроны!

Что для автора память? Сначала детали, они выписаны с необычайной зоркостью. Потом ненавязчиво, с большой деликатностью – о бабушке, отце, друзьях детства. Сплелось. Переплелось. От земли к мысли. Даже не к осознанию – ощущению высшего.

Автор склонен к редкому симбиозу несовместного. Совместимо всё лишь в его голове. И душе.

…Возможно, преувеличиваю. Мне кажется, читателей такой прозы найдётся мало, и то в нашем поколении, не знавшем гаджетов и любившем бродить по лесам и болотам. Ведь именно нам так хочется видеть, каким когда-то был наш деревянный город, нынче урбанизированный донельзя.

А был – душевным. Тёплым. Без пластика и бетона.

…Обещала сказать о минусах. Игорь склонен к монологичности. Он не эгоцентричен, нет: сочувственным теплом окрашены персонажи. Но живут они в призме воспроизведения автора.

По касательной.

А надо ли требовать литературного пилотажа, какой мало кому удавался из профессионалов? Не стоит забывать: автор прежде всего учёный. Иногда язык науки вмешивается в язык литературы. Анализ, не синтез.

Мне, бывшему журналисту, захотелось взять у него интервью. 9 утра по томскому времени. Который час в штате Монтана? Вопрос был один:

– Игорь, ты начал писать прозу на склоне лет. Что стало импульсом?

– Не знаю, что может быть полезным с моей стороны импульсом в сторону родного города и этой книжки…

Если понимать буквально, то чувствую, что произошёл надлом (или перелом…) в восприятии мира после переезда из «деревянного окружения» (С. Ачинская) в микрорайон бетонных п