Фрактал

Леонид Белый

Жизнь в Красном городе идет своим чередом, но разными путями попадают в него странные предметы. Можно ли разгадать тайну, которую они скрывают, и к чему приведут эти попытки?

Леонид Белый

Фрактал

Глава 1

Однажды в Красном городе – он был сложен из туфа, который на заре приобретал розовый оттенок, как, впрочем, и все без исключения, что освещалось восходящим солнцем – появился человек. Был этот человек среднего роста, уютно сложен, и всякий, кто мельком глянул на него, не отметил бы для себя ничего необычного, кроме легкого зеленоватого свечения, сопровождавшего каждое его движение. Возможно, случись увидеть это бывалому матросу – сказал бы он, что это огни святого Эльма. Но явление это редкое и проявляется обычно в грозу, а никакой грозы не было, как не наблюдается и матросов в округе. Нет, река в Красном городе есть, но все судоходство на ней – редко проходящие баржи с лесом и плоскодонки, снующие между левым и правым берегом. Река эта, по странному стечению обстоятельств, тоже называется Красной. По весне она частенько разливается и тогда жители левого берега Красной, которых и за полноценных горожан никто не считает, сносят все свои пожитки на чердаки, туда же лезут сами вместе с живностью и сидят там неделю. Впрочем, те из них, кто обзавелся лодками, вполне вольготно плавают по улицам города, как гондольеры по венецианским каналам, пусть и не так грациозно. На улице весна, и половодье уже прошло, но некоторая грязь, вынесенная рекой, ещё лежит разводами по сторонам дорог, как и некоторый, особо слежавшийся снег, так покрытый своеобразной броней из высохшей грязи, что не каждый сможет признать в нем веселые белые хлопья, летевшие ещё в январе.

Итак – человек на пороге красного города, хотя это сложно определить, ведь дорожный столб с восточной стороны подрыли кроты, и он упал по направлению к огромному оврагу, ровно по границе города и губернии. По причине этого происшествия случилось несколько писем из губернских и городских управ, однако, таких же вялых, как и остальная чиновничья жизнь. Наш герой видит и овраг, и столб, который уже принял форму шпалы и первые, если смотреть с его стороны, а со стороны города – последние дома горожан. Впрочем, здесь от селян их отделяет только трижды и последний раз, упомянутый столб.

Он смотрит на город и видит то же, что увидел бы любой путник, которому довелось пешком зайти в наш город. А именно: дорогу, дома по обе ее стороны, сточную канаву, через которую были перекинуты мостки к домам, да дощатый тротуар на две доски. По этому тротуару, с ведрами от оказавшегося поблизости колодца, шла баба, но если приглядеться и отбросить одежду, намотанную невпопад, то вовсе не баба, а упругая девица, вполне сладких лет. На середине настила доски прогибались так, что лужа, а точнее уже просто грязь, плескала с хлюпаньем во все стороны, и бабе-девице приходилось соотносить амплитуду и частоту своих шагов с собственной частотой тротуара и не допускать возникновения прямой связи. Физик бы увидел в этом ещё одно подтверждение мировых законов, но для девицы важнее чистый подол, хотя и путник, похоже, ей тоже интересен, так как, соблюдая амплитудно-частотный баланс, она уже несколько раз умудрилась посмотреть на нашего человека.

Отметив про себя его уютность, она подивилась странному свечению, иногда вспыхивающему у него то на локте, то у плеча, то под ногами. Свечение это было совсем не ярким, похожим на пламя горящей самогонки. Так Никанор иногда проверял ее крепость. Конечно, чаще он это делал более привычным способом – peroralis, как сказал бы врач. Крепость самого Никанора проверяли тоже много раз, и было у него даже прозвище «Битень», то ли потому, что сбил его проезжающий ямщик, то ли из-за того, что сбил он на ярмарке с двух городских картузы одним ударом, никто не помнит.

Таким образом, наш человек заинтересовал своим свечением, а скорее даже не свечением, а чем-то более неуловимым, девицу, которую звали Натальей, раз уж мы так пристально ее рассматриваем. Наталья, чей муж и был Никанор, уже подходила к самым мосткам напротив своих ворот, когда краем глаза