Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров

Стэнли Коэн

Исследования культуры

Моды и рокеры, скинхеды, дизайнерские наркотики, фальшивые беженцы и парни в толстовках… У каждой эпохи – своя моральная паника. Именно благодаря классической работе Стэнли Коэна, впервые опубликованной в начале 1970-х годов и с тех пор неоднократно перерабатывавшейся, термин «моральная паника» вошел в широкое употребление. Это выдающееся исследование вскрывает, как СМИ и зачастую власть предержащие относят то или иное обстоятельство либо группу к угрозе общественным ценностям и интересам. Разоблачая кричащие заголовки СМИ, Коэн демонстрирует, как эти процессы приводят к маргинализации таких групп и их очернению в народных представлениях, осложняя рациональное обсуждение социальных проблем. Более того, автор утверждает, что моральная паника позволяет увидеть линии разлома, пронизывающие общество, и властные отношения в нем.

Книга адресована культурологам, социологам, исследователям медиа, социальным психологам, но будет интересна и широкому кругу читателей.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Стэнли Коэн

Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров

Введение к третьему изданию

Моральная паника как культурная политика

Книга «Народные дьяволы и моральная паника» была опубликована в 1972 году. Ее основой послужила моя докторская диссертация, написанная в 1967–1969 годах, а термин «моральная паника» во многом передает звучание конца шестидесятых[1 - Термин «моральная паника» был впервые использован Джоком Янгом: Young J. The Role of Police as Amplifiers of Deviancy, Negotiators of Reality and Translators of Fantasy // Images of Deviance / S. Cohen (ed.). Harmondsworth: Penguin, 1971. P. 37. Вероятно, мы оба заимствовали его у Маршалла Маклюэна: Маклюэн М. Понимание медиа: внешние расширения человека. М.: Кучково поле, 2014.]. Его тон особенно явно резонировал с предметами изучения новой социологии девиантности и зарождавшихся исследований культуры, такими как делинквентное поведение, молодежные культуры, субкультуры и стиль, вандализм, наркотики и футбольное хулиганство.

Когда в 1980 году вышло второе издание книги, я написал к нему введение («Символы беспокойства»), почти полностью посвященное «народным дьяволам» из заголовка (моды и рокеры), преимущественно в контексте субкультурных теорий делинквентного поведения, разработанных в Бирмингемском центре современных культурных исследований. В настоящем введении к третьему изданию я, напротив, ограничусь темой «моральной паники»: рассмотрю, как употребляли и критиковали это понятие на протяжении последних тридцати лет. Избранную библиографию читатель найдет на с. 345–350 наст. изд.

Для такого обзора имеются три взаимосвязанные отправные точки.

Во-первых, это сам предмет – тридцать лет моральной паники. Наблюдались целые кластеры реакций, которые вполне можно описать как «классическую» моральную панику, вне зависимости от того, применялся данный ярлык и/или его применение оспаривалось, будь то во время соответствующих событий или же впоследствии.

Во-вторых, та же публичная речь и медиадискурс, которые предоставляют нам свидетельства моральной паники, используют это понятие в качестве первопорядкового описания, рефлексивного комментария или критики[2 - В британских газетах в период между 1984 и 1991 годами зафиксировано 8 упоминаний «моральной паники»; затем 25 – в 1992 году, и внезапный скачок – 145 – в 1993 году. С 1994 по 2001 год в среднем насчитывалось 109 упоминаний в год.]. Существуют как краткосрочные реакции на злобу дня («нынешняя моральная паника по поводу педофилов»), так и долгоиграющие общие рассуждения о «состоянии нашей эпохи».

В-третьих, метавзгляд академических дисциплин, в частности исследований медиа и культуры, дискурс-анализ а и социологии девиантности, преступности и борьбы с ней. Они приняли и адаптировали понятие моральной паники, расширили его и подвергли критике, а также включили на правах ключевой идеи в состав социологии и посвятили ему стандартизованные статьи в учебниках и словарях[3 - См. книгу Кеннета Томпсона «