Рефлексия

Helga Satura

Существует ли жизнь после смерти? Останется ли живым сознание, находясь по ту сторону гроба? Способен ли хоть кто-то вернуться оттуда, если его миссия осталась незаконченной? Рефлексия. Короткий роман, своеобразная таблетка от смерти. Он поможет тебе прикоснуться к священному знанию, дорогой читатель. Однако. Будь осторожен. Перед прочтением задай себе вопрос – готов ли ты с этим жить?

Helga Satura

Рефлексия

Шагая по мрачному лесу, окутанному густым туманом, пробиваясь сквозь острые ветви, которые так и норовят оцарапать мои ноги, и высокую траву, я слышу тихий шёпот. Неустанный зов. Он влечёт меня, похожий на плач заброшенного ребёнка, или вой одинокой волчицы, отбившейся от стаи. Таинственный холод пробирает моё тело насквозь, мурашки резко пробегают по спине, и только запах свежести приносит чувство лёгкости.

Я закрываю глаза и, спустя несколько шагов, открываю их снова.

Тёплый ветер обжигает меня. Он проходит насквозь, через каждую мою клеточку, словно меня и нет вовсе… Словно я только сосуд, пустая оболочка. Я слегка опускаю взгляд и вижу её. Снова. Мою любимую, справа от себя. Она совершенно одна посреди улицы, стоит под солнечными лучами перед белыми полосками, выстроенными поперек дороги. Машины проносятся туда-сюда в своем ритме, отражая своими окнами солнечные лучи.

Как нелепое противоречие прекрасному и тёплому дню, на ней слишком много тёмной одежды: вся ее студенческая униформа чёрного цвета, а ведь этот цвет никак не соответствует её характеру. То, как она умеет улыбаться, смеяться, элегантно двигаться, словно лёгкий порыв ветра – никак не соотносится с чёрным цветом, но требования обязывают. Высокий рост, длинные руки и пальцы, слегка вытянутое лицо – добавляют нотки величия к её красоте. Она напоминает бледнолицую аристократку, закованную в блузку с длинным рукавом и юбку, сливающуюся по цвету с длинными до локтей волосами. Единственный яркий акцент в её образе – красные лаковые туфли, хоть немного придающие жизнь, разбавляющие чёрно-белую палитру. Они подчёркивают природную яркость её губ и сочетаются с маникюром.

Отличительным элементом одежды является плотная чёрная повязка на глазах, которую нелегко заметить. Она скрыта плотными прядями волос сзади и по бокам, увидеть её можно только глядя хозяйке в лицо. Неотъемлемая часть одежды, когда она выходит по делам, будь то учеба или по мелочи в город.

Зажигается зелёный свет светофора, машины прекращают своё движение, но звонкий и протяжный звук не прозвучал. Судя по всему, поломку до сих пор не починили.

Торния поворачивает голову влево, как если бы хочет взглянуть на меня. А ведь всё, что она видит – или же, не видит, – непроглядную темноту.

Я наступаю на первую белую полоску на дороге.

– Идём, – говорю я, протягивая ей руку.

Она смотрит перед собой, делает уверенный шаг вперед и легонько улыбается.

Медленно, размеренным шагом, мы вместе переходим дорогу. От созерцания её радости мне становится спокойнее и теплее.

– Ты снова пришёл. Жаль, я не сразу понимаю, когда ты рядом, – стоя на пустой улице, слегка наклонив голову вперед, тихо говорит она, – иначе как объяснить появившуюся уверенность в том, что можно смело идти? А это всё ты.

– Куда же я теперь денусь, – отшучиваюсь я, – идём, а то опоздаешь на занятия.

– Не будь фаталистом, – отшучивается в отместку Торния.

Она улыбается шире. Разведя руки в стороны и сделав опору на правую ногу, неспешно прокручивается на месте. Рюкзак за её спиной слегка приподнимается во время движения, забавно позвякивая привязанными к нему колокольчиками.

– Вот, внезапное чувство твоей радости вперемешку с настойчивостью, что нужно поторопиться.

Я тяжело выдыхаю и присаживаюсь прямо перед ней. Когда-то давно она могла бы услышать мой голос, а сейчас это невозможно. Когда-то она танцевала, сейчас может лишь вот так кружиться.

Тяжело это осознавать, но мы бесконечно друг от друга далеки. И, в то же время, очень близки.

Торния останавливается, прикасается к груди кулачком и легонько сжимает его. Улыбка исчезает с её лица настолько быстро, словно ее обливают ледяной водой.

– Эта печ