Я милого узнаю по походке
Александр Петрович Бадак
Ради чего живет человек? Может быть ради того, чтобы почувствовать себя нужным другим людям? Или может быть для того, чтобы пропеть мелодию своего сердца?
Александр Бадак
Я милого узнаю по походке
Видимо, молодёжь во все времена испытывает неутолимую страсть к музыке. Возможно, что это единственная вещь, которая безусловно всех объединяет и заражает похожими эмоциями. Конец прошлого века, не был исключением. Вечерами по выходным в парках и домах культуры начинались танцы. Хороших записей песен и аппаратуры для их воспроизведения не было. Поэтому танцевали под «живое» исполнение. Несколько играющих мальчишек, а иногда и девчонок, не обязательно с музыкальным образованием, брали в руки гитары, садились за барабаны и ионики (так назывались клавишные) и начинали «лабать».
Прослушивая на магнитофоне (а сначала это были огромные бабинные аппараты размером с большой чемодан переселенца) музыкальную вещь, «снимали» аккорды, учили переходы и слова. И после долгих репетиций выходили на публику. Десяток песен становился основой концертной программы. Между ними вставляли инструментальные «композиции», представляющие собой кое-как связанные наслоения аккордов. Они сходили за «медляки», под которые пары шлифовали дощатые полы танцплощадок. Так появлялись ВИА – вокально-инструментальные ансамбли.
Парни из них были кумирами всех местных девчонок! Они же были и объектом зависти других, не играющих ребят. А сама ситуация рождала мощный стимул к музыкальному развитию. Поскольку подсознательно парни понимали, что, овладев каким-нибудь инструментом, можно легко овладеть не какой-нибудь, а очень себе хорошенькой девушкой. Самым доступным инструментом оказывалась гитара. И цена приемлемая, и учителей достаточно. Вот и мозолили пацаны в кровь подушечки пальцев о струнную оплётку.
Страшно везло тем местечкам, где стояли воинские части. В каждом полку был военный оркестр. Туда попадали люди с музыкальным образованием, владеющие инструментами, имеющие представления о нотной грамоте. Нам тоже повезло – поселок стоял на границе, а её охраняли на совесть! В размещенном у нас артполку был музвзвод. Ребята из него проживали прямо в ДОСА (доме офицеров советской армии) – прекрасном типовом сооружении армейской культуры. Точно такие же были практически в каждом приграничном райцентре. По штату военные музыканты играли в полковом духовом оркестре. А в выходные и праздники откладывали в сторону гобои и фаготы, брали в руки гитары, размещали «усилки» под навесом в парке ДОСА и превращали его в сказочное место полное романтических приключений.
Представьте: лето, тепло, вечерний сумрак. Редкие фонари, вокруг которых бенефис театра ночных бабочек. Освещены только отдельные «оазисы» парка. Дальше – прохладная лощина речки. На лавочках под раскидистыми деревьями сидят то перешептывающиеся, то хохочущие девушки. Дешёвые мамины духи не только приманка для ребят, но и гибель для комаров. По дорожкам прохаживаются гражданские парни, подметая клёшем брюк золотистую дресву дорожек. Военные в наглухо застёгнутых гимнастерках с белоснежными подворотничками поскрипывают отполированными голенищами сапог. Кружат рядом. Любуются молодой красотой, выбирают ту, которую пригласят на танец. Порядок обеспечивает военный патруль из зоркого прапорщика и двух бойцов с красными нарукавными повязками.
И внезапно тишину разрывает сумасшедшее ля минор соло-гитары. И на его затухании начинают дрожать листья лип от звука «бочки» – это проснулся самый большой барабан ударника. Потом разлетающиеся звуковые искры звенящих тарелок. И начинается представление. Первым пускают что-нибудь сырое. Так, на затравку. Пока все подтянутся, купят билетики, пройдут на площадку, усядутся. А потом вещи посерьезнее. Медленные танцы идут вперемежку с быстрыми. Народ выходит в круг сначала нехотя, потом всё азартнее. К полуночи все просят продолжить, но служба есть служба. Отбой!
Все шло хорошо, но зимой 1976 года ребят попросили «слабать жмура» т.е. поиграть на похоронах. Забрали с ДОСА, напоили, накормили, поблагодарили. А те решили добавить. Ус