Удар Скорпиона

Анна Зенькова

До того, как раздался взрыв, все было просто. Проблемой была разбитая мамина ваза, неразрешимой задачей – какие цветы купить понравившейся девчонке, целью – суметь повторить на футболе знаменитый «удар скорпиона».

Теперь же тринадцатилетнему Ренату не до того. Жизнь в один момент становится совсем другой, да еще и в чужой стране. В этой новой жизни находится место небывалым прежде вещам: от необходимости принять себя нового до семейных тайн и дружбы с волком. В крохотном городке под названием Межа, что означает «граница» на трех языках сразу – русском, белорусском, украинском, – герой узнает о том, как условны надуманные границы. И как важно любить и доверять. Безгранично.

Писательница Анна Зенькова знакома читателям по повестям «Григорий без отчества Бабочкин» и «С горячим приветом от Фёклы», получившей Крапивинскую премию (номинация «Выбор Командора») и Гран-при конкурса «Подросток N». Неизменно вдохновляющие, глубокие и, несмотря на сложные темы, пронизанные тонким юмором, истории Анны Зеньковой – прежде всего о семье. Данной по праву рождения или выбранной самостоятельно.

Анна Зенькова

Удар скорпиона

Детям войны посвящается

© Зенькова А., текст, 2021

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2021

Часть первая

Град (рус.) – вид ливневых осадков в виде частиц льда преимущественно округлой формы (градин).

Град (белорус.) – город.

«Град» – советская и российская реактивная система залпового огня (РСЗО). Предназначена для поражения открытой и укрытой живой силы, небронированной техники и бронетранспортеров.

Глава 1

Все началось с вазы, которую я разбил. Хрустальная. Какая-то секунда, и она уже на полу. Да еще с таким звуком грохнулась! В общем, я сразу понял – сейчас начнется.

В нашем доме война началась именно тогда – в тот день, когда я разбил мамину вазу. Которая бабушкина.

Это же все, что от нее осталось! Хотя была же еще могила. И фотографии! Но я уже заранее понимал: маме, когда она злится, вообще ничего не докажешь. Особенно то, что я здесь – ни при чем.

Это все из-за близнецов! Они меня с самого утра доставали. Вот так прямо и ныли: «Достань, достань!» Ну я и достал. А там конфет – тьмуща! Понятно, с чего им эта ваза далась. А вот остальное – непонятно. Если ваза – единственное напоминание о бабушке, зачем держать ее на видном месте, да еще и конфеты внутри прятать? У близнецов же на шоколад нюх – ого-го какой. Они его даже через бетонный забор учуют, не то что через прозрачную дверцу шкафчика. Так что мама эту вазу сама под угрозу поставила. Изначально!

А я просто схватил ее и стал тащить. Она реально здоровая – с широким таким горлом! И вроде бы крепко держал, а тут – бамц – и всё: стал с открытым ртом и смотрю, как эти конфеты по ламинату прыгают. Как бусины. И звук такой, я уже говорил, неприятный. Стеклянный – вот какой. Я понимал, что это не из-за конфет. Это у близнецов осколки под тапочками хрустели. Но я смотрел именно на конфеты – как они скачут по полу. Было в этом что-то тревожное.

Потом мама с кухни прибежала. И давай кричать. Я не реагировал, стоял спокойно. А сам чуть ли не молился – хоть бы она не заплакала. Потому что на крики я нормально реагирую. Да вообще никак. Просто мысленно сворачиваю уши в ракушку, и всё – мне эти крики по барабану. А вот если слезы, там сразу чувство вины просыпается. И совесть заодно. Терпеть не могу, когда свербит под ребрами. Сколько живу, столько не понимаю: это вина или все же совесть так по коже шкрябает?

Поэтому я и молился. Думал – что угодно стерплю, только прошу – не шкрябайте меня! И мама услышала, наверное, раз не заплакала. А я сразу подумал – зачем? Зачем я просил?! Пусть бы она заплакала, как любой на ее месте. Я бы точно не сдержался, если бы у меня от нее одна ваза осталась.

Но мама просто закричала. И не так, как обычно, – с чувством, а тоненько, точно комарик. И вот этот проклятый комарик – он был таким маленьким, что запросто проник в мои ракушки и засел где-то внутри. И пищал, пищал. И в какой-то момент я понял, что больше не смогу этого выносить. Сказал: «Не пищи ты так – горло сорвешь!»

На самом-то деле