Люди пишут

Люди пишут: о себе,

О природе, о войне,

О  науке, о друзьях,

О последних новостях.

О полётах на Луну,

О нырнувших в глубину,

О загубленной судьбе,

О вечерней тишине,

О летающих гробах,

О линяющих штанах,

О наивном волшебстве,

О желтеющей листве,

О лекарствах на спирту,

О набедренных тату,

О пылающей заре,

О кредитном пузыре,

О чудовищах болот,

О ладьях ломавших лёд,

О застойных временах,

О житейских мелочах,

О плюющих мимо урн,

О нытье гитарных струн,

О печали, о тоске,

О постройках на песке,

О политике царей,

О вреде капустных тлей,

О визите марсиан,

О повинностях крестьян,

О похмелье поутру,

О готовности к труду,

О разлуке навсегда,

О билете в никуда,

О создании семьи…

Люди пишут…

О любви.

Нам свойственно

Бывает, прыщик трешь до крови,

До полного остервенения.

И не хватает силы воли

Прервать

Порочный приступ наслаждения.

Во многом так. Не далеко ходить

Для подходящего примера:

Сердечную занозу удалить

Мы не спешим.

Зато мучительно хотим

Вином из боли душу, тело

По капле сладкой напоить.

Или еще. Зуд творчества: в письме,

В компьютерной программе,

В азартной карточной игре,

В вождении авто или дизайне дачной бани…

Наружу нагло лезет он

Без явных признаков смущения,

Забыв интимность вдохновения,

Неспешность таинства закон.

Как часто ускользает суть,

Когда к итогу слабый интерес.

Нам свойственно без устали тянуть

Приятный, но обманчивый процесс.

Не о гениях речь

Для кого-то синица – не птица,

Сорт второй, утешительный приз.

«Не участием надо гордиться,

А победой»—чей-то девиз.

Не о гениях речь: те скромнее,

Хоть и право имеют втройне.

А о тех, кто ловчее, наглее

На объявленной ими войне.

Тут и там на конях, со щитами,

Ухватив за хвосты журавлей,

Смотрят сверху на жалкие сани —

Свои сани обычных людей.

Всем по семь, только этим по восемь.

Надувные заслуги не в счет.

За надетые тапки МЫ спросим.

Спросим строго. Время придет.

Нашло что то

Забытый снимок время пережил:

Волнистый край любительского фото,

И мамин росчерк фиолетовых чернил —

«Сентябрь, первое, шестьдесят шестого года»

Поверить в это трудно – мне семь лет…

Но как безжалостна мгновений карусель.

Где он сейчас – из гладиолусов букет?

Где с букварём, с тетрадками портфель?

И бабушка в платке на заднем плане?

И люди на траве?…Сама трава?…

Кто скажет мне, что дальше будет с нами?

А дальше будет просто тишина.

А хорошо бы!

Что ещё доступно в этой жизни мне?

Стану космонавтом, полечу к Луне.

Бегло на китайском я заговорю.

С королевой Англии заварю чайку.

С парашютом прыгну рекордно затяжным.

Проеду автостопом полуостров Крым.

Километры формул сочиню легко

(Заодно освою кун-фу и айкидо),

И сотни слов про главное на кончике пера.

Песни под гитару. В котелке уха.

Куплю кроссовки с ворсом

И на Эверест.

Мне лет полсотни восемь,

Мне рано ставить крест.

Мысль простая

Можно клоуном назваться.

И себе не признаваться:

Недостаточно кривляться,

Чтобы публику смешить.

Можно выглядеть актёром

С мощным творческим подъёмом,

Если с модным режиссёром

Дружбу нежную водить.

Можно мнить себя поэтом

С гениальностью дуэтом,

Но не чувствовать при этом

Рифмы острые края.

Если грубо выражаться:

На волнах говном качаться

Всегда проще, чем сражаться

За живучесть корабля.

Надо быть, а не казаться.

Мысль простая. Не моя.

Заснеженный фантом

Дневных сует разорван круг.

Причуды памяти вернут

В часы бессонницы и вьюги за окном

Звенящее спокойствие вокруг:

Меня на саночках везут

К заветной горке высотою с дом.

Оставив маму наверху,

С восторгом мчаться одному,

Зарыть себя в пушистый снежный ком.

Затем назад бежать, бежать,

Калошу где-то потерять…

Увы!

Исчез заснеженный фантом

Далёких мест, далёких лет.

Там «дома» не было и нет

– Есть скромный холм,

Деревьев тени на ветру…

Долой бессонную хандру!!!

Хочу сейчас, хочу и впредь

На детских саночках лететь,

Хватая ртом запретный сладкий снег.

Пусть там, внизу, познаю грусть

Я снова к маме поднимусь

На холм. На облако.

На парусник межзвездных рек.

Сто минус

Это надо признать,

Но не в пьяной случайной