Жажда

Лучезар Ратибора

У каждого из нас есть своя тайная пагубная страсть, от которой практически невозможно избавиться. Чего только не перепробовал главный герой Мигель в своей героической борьбе с зелёным змием. Проще говоря, никак не мог он избавиться от своей дурной привычки прикладываться к горячительному. Ничего не помогало. Оставалось только уповать на чудо. Или на магию. Уж она-то точно должна помочь! Только вот каким способом и какой ценой?..

Содержит нецензурную брань.

Лучезар Ратибора

Жажда

Мужчина сидел за кухонным столом, глядя на непочатую бутылку водки. "На берёзовых бруньках" – гласила надпись на этикетке, разом ввергая воображение в русский утренний лес, где пряно-свежий запах от берёзовых набухших почек разносится с росяной влажностью, окутывая и опьяняя. Мужчина не знал точно, что такое "бруньки", ассоциативно считая, что именно так называются берёзовые набухшие почки. За многие годы дегустации и употребления горького зелья наш персонаж перепробовал множество сортов алкоголя, включая дорогие и благородные, а также разные марки водки. И ума он никак не мог приложить, зачем в водке могут понадобиться берёзовые бруньки, если напиток сей всё равно готовится методом ректификации, а не дистилляции. Иначе говоря, даже если когда-то при приготовлении первичного сырья для получения спирта и использовались эти самые бруньки, то к стадии выхода конечного продукта вкуса от них никакого не оставалось. Всё та же привычная, одинаково любимая и ненавистная горечь.

Мужчина периодически чесался и подергивался, неотрывно, словно в медитации, глядя на бутылку. Сглатывал сухую слюну. Ему страстно хотелось выжрать. Но он крепился и терпел, памятуя о собственном желании перестать общаться с зелёным змием. Пока змий побеждал. С последнего употребления прошла неделя. Довольно большой срок для нашего героя, но терпеть дальше становилось невмоготу.

– Ааа! Сгорел сарай – гори и хата! – выдал Мигель, судорожно быстро открыл бутылку, глубоко вдохнул запах и тут же закрыл. После чего мгновенно убрал ладони в штаны, вцепился в трусы, будто это как-то могло помочь удержать руки от их самовольных поползновений к заветной жидкости.

Мигеля начало трясти от нетерпения.

– Держись, тряпка! Ты же сможешь, сможешь отказаться от этого! Это не жизненная необходимость, как вода и кислород, без этого можно жить. Почти бессмысленно и скучно, конечно, но можно. Да, это поначалу тяжко, зато потом будет легче, – уговаривал себя мужчина.

Мигель прибухивал давно, лет десять точно. Ежедневно. Строго придерживаясь определённой дозы. Только в отпуске и в длительных государственно-праздничных каникулах он позволял себе снять верхний лимит дозы. Его разумения и осознанности хватало, чтобы понять, что если начнёт выпивать более поллитры в день, он не сможет работать, тогда у него не будет денег, чтобы приобрести заветную поллитру. Замкнутый круг, как вечный двигатель: работать, чтобы выпить; пить в меру, чтобы работать. Работал он журналистом в одном политическо-злободневном журнале, крапал статейки, оповещая народ о житиях нынешних государей, вставлял свои мысли и выводы, обязательно в рамках существующей идеологии правящей партии. У него неплохо получалось, работа была однообразная, но более-менее прилично оплачиваемая для нужд Мигеля.

Близкое знакомство нашего персонажа с алкоголем началось в армии, где он с сослуживцами отмечал демобилизацию после года службы. А служил всего год, так как уже был к тому времени дипломированным журналистом. После армии пошёл работать по специальности. Работа преимущественно в стенах офиса имела свои законы и традиции, где-то свои особенные для отдельного коллектива, а где-то всеобщие и мировые. Одна из таких глобальных традиций – «Тяпница», когда  вечером пятницы все начинали бухать в офисе, а заканчивали то вместе где-то в баре, то по отдельности на своей волне приключений. Так Мигель приучился пить раз в неделю.

Потом начались бутылочки пива по вечерам, потому что нервы, потому что устал, потому что надо расслабиться, да и вообще жизнь непростая, как тут не пить, чтобы не свихнуться. Пиво иногда сменялось в