Колыбельная для жизни

Елена Витальевна Филиппова

В старой квартире обнаруживаются купцы первой гильдии, ночные горшки под кроватью, за ними – клады в стенах. Говорящие собаки спасают от беды. Ницца, Биарриц, даже Лондон с Букингемским дворцом. И всё это она – новая фея Виви, писательница и фантазёрка. Можно нырнуть в Ирландское море, а вынырнуть в Фонтанке. Хорошего настроения и улыбок! Пожалуйста, читайте. Счастья в жизни так мало, а в книге полно. Я вас целую!

Елена Филиппова

Колыбельная для жизни

Часть первая. Пушкинская

Глава 1

То, что ей приходило в голову, потом гуляло по свету. Слова, брошенные совершенно случайно, расхватывались на цитаты. Кто-то говорил, писательница живёт в нереальном мире, книги её вызывают смех, по полу можно кататься. Другие – иностранцы – читали с удовольствием. Весь мир делится на своих и иностранцев. Свои никого не любят, всё ругают, а иностранцам нравится и своё, и чужое. Необязательно жить в другой стране, можно и в собственной быть иностранцем.

Есть писательницы, ездят в электричках, спотыкаются на ровном месте (сочиняют без конца, даже когда петрушку на рынке покупают). И есть квартиры, ветхие, старые, требуют большого ремонта, колоссальных затрат. Но, как назло, находятся они в историческом центре города – Old town(е).

То ли звёзды сошлись, то ли она в очередной раз споткнулась у дома номер восемь, но случилось вот так. ПРОДАЁТСЯ – желтело в окне третьего этажа.

Уму непостижимо, подумала писательница, толкнула дверь и оказалась в обшарпанном подъезде бывшего особняка купца первой гильдии Филиппа Модестовича Бриллиантова.

Денег у писательницы не имелось, богатой на них она не была, но не в этом же дело. Как можно продавать такую чудесную, с двенадцатиметровым коридором, с десятью окнами, причём одно даже в ванной, квартиру? Читаем: убитую, бестолковую, захламлённую, в общем, развалюху. А окна? Их десять! Хоть бы три раз в год помыть. А кухня? Недоразумение и громкое название. Окна, конечно, широкие, двери – два с половиной метра, потолки… уходят ввысь. И так уже отдалились, что с них сыплется штукатурка.

В квартире проживала молодая мама с двумя малышками. Аню бросил муж, один странный человек. Вместе с людьми из Арабских Эмиратов он занимался нефтью. И, как результат, разбогатев, ушёл к звезде по имени Роза. Соседи звали ту по-другому. Роза не виновата, её такой мама родила. Муж от Ани ушёл, кредит на квартиру остался. Десятиоконная, в историческом здании восемнадцатого века, охраняемая государством, квартира экс-мужу была больше не нужна. Да и государству тоже.

Вместо фонарей на бывший особняк купца первой гильдии Филиппа Бриллиантова, заводчика, владельца местного порта, светили лишь звёзды. Лепнина отваливалась, пилястры с капителями приказали жить ещё лет семьдесят назад. Как сохранились витражи – неизвестно, не украли их в 1917-м и в другие революции. С мансарды многоцветной картинкой в солнечную погоду сияло-переливалось небольшое овальное окно под названием люкарна. То есть над самой квартирой был чердак. Писательница обожала такие помещения. Напоминало Париж, город чердаков, простите, мансард.

Писательница приходила, малышки угощали её печеньем, мама лепетала, боясь упустить реальную покупательницу. Но всё это было ни к чему. Виви не собиралась отступать. Просто ждала, когда самый справедливый (как она, во всяком случае, думала) банк выдаст ей кредит.

А ещё имелся двор. Таких в центре не найдёшь. Уникальный, огромный, клумбы, гаражи даже.

Соседи забеспокоились.

– Говорят, она писательница.

– Ой, да бросьте, в кроссовках, с целлофановым пакетом? Не смешите, Фрося.

– Вы сама смешная, я вам говорю. Мне по большому дружескому секрету управдом сказал.

– Анюта квартиру продает. Только жить собирались, ремонт хотели… А мужик ушёл. Всё мимо. Крылья Анне подрезал, кредит 37 тысяч, школа, садик, 49 получает, вот считай!

– Вы, Фрося, романтик, крылья подрезал. А что ещё знаете? Цифрами апеллируете, откуда сведения?

– Знаю, Вера Виссарионовна, раз говорю, Анюта сказала. Сейчас никаких тайн, банки прозрачные.

– Как стеклянные двери в моей квартире, дорогая Фрося, гл