Встречи и воспоминания: из литературного и военного мира. Тени прошлого

Иван Николаевич Захарьин

В книгу вошли воспоминания и исторические сочинения, составленные писателем, драматургом, очеркистом, поэтом и переводчиком Иваном Николаевичем Захарьиным, основанные на архивных данных и личных воспоминаниях.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Иван Николаевич Захарьин

Встречи и воспоминания: из литературного и военного мира. Тени прошлого

© Болотина Д. И., вступ. ст., 2020

© ООО «Ретроспектива», 2020

© ООО «Издательство «Кучково поле», 2020

Образ истории: немного о соотношении науки и ретроспективной публицистики

Люди, внимательные к прошлому, живут несколько жизней.

    Анастасия Ширинская-Манштейн

Во вступительном слове к одному из своих очерков литератор, драматург и публицист И. Н. Захарьин отмечал, что многие эпизоды недавней (относительно времени, в которое жил он сам) истории «появляются в нашей литературе “со слов очевидцев” – в рассказах, не проверенные, лишенные строгой исторической последовательности и не чуждые иногда вымыслов и превратного толкования фактов и явлений… недомолвок и многих неточностей». Связывая это обстоятельство отчасти с отсутствием открытого доступа исследователей в архивы, он вместе с тем полагал, что едва ли «русской литературе был брошен когда-либо упрек за ее посильное желание ознакомить публику, насколько это возможно, с событиями нашей новейшей истории». При этом нельзя пройти мимо сопоставления и даже чуть ли не смешения И. Н. Захарьиным истории и «русской литературы». Что стоит за этой формулировкой? Писательская небрежность, «красное словцо» (не вполне удачное) или же попытка обозначить некий специфический жанр исторической публицистики, в котором работал Захарьин, и, вероятно, не он один?

Несомненно, максимально сближая понятия истории и литературы, И. Н. Захарьин делает это не случайно. Скорее, это попытка вычленить смысловой пласт историко-культурных данных, не полностью верифицируемых и не всегда обладающих достаточной (с точки зрения профессионального ученого-гуманитария) степенью достоверности, но способных, тем не менее, сформировать у читателя-неспециалиста достаточно адекватное представление о том или ином событии, или историческом периоде. В данную схему хорошо укладывается и определение, данное Захарьиным так называемым «рассказам очевидцев»: – и на «сведениях» из этого «хранилища» автор сосредоточивает свои усилия как исторического публициста. Причем в ряде случаев он выступает просто как «очевидец» – то есть как собственно мемуарист, а в иных – как собиратель, редактор, транслятор данных, изложенных ему другими «очевидцами», то есть в большей степени как писатель, литератор-документалист. По заявлению самого И. Н. Захарьина, подобный жанр «рассказов очевидцев» – своего рода уступка современным ему обстоятельствам, при которых отсутствует достаточное количество и качество строго исторических данных:

«Несомненно, конечно, что настанет со временем б льшая возможность описания этих событий, – и тогда эпос «рассказов» померкнет перед действительностью фактов: публика ознакомится с названными событиями в более строгой исторической форме изложения – менее иллюминованной и более правдивой». Однако внимательное знакомство с творчеством этого автора скорее убеждает нас в том, что избранный им стиль «рассказов очевидцев» представляет собой явление, существующее параллельно и обособлено «строгой» исторической науке. Скорее, это особый поджанр, имеющий свою специфическую нишу, который можно было бы назвать ретроспективной публицистикой или художественно-документальной повестью и условно поместить между жанрами мемуаров и исторической беллетристики. В этом нас убеждает и тот факт, что «исторические произведения», составленные И. Н. Захарьиным на основании архивных данных и личных воспоминаний, критики оценивали как весьма интересные, но не всегда точно следующие историческим данным.

Однако не профанирует ли такой подход «большую историю»? Есть ли у произведений жанра «рассказы очевидцев» свои собственные цели, задачи, значение и смысл? Попробуем разобрат