– Ты зайчишка-трусишка и есть.

Яркая, весёлая насмешка: рыжие июльские веснушки Кольки побежали по щекам вразброд. Он и руки в бок упёр ужасно обижающим жестом. Тем, в котором важная уверенность: мол, знаю тебя как облупленную. Солнце тоже ярко сияло, пылало. В дневном свете признаваться в страхе невозможно. Солнце светит – кажется, что страх не существует. И теней шевелящихся нет. И костлявых, тянущихся чьих-то рук. И приснившейся недоброй бабушкиной сказки. Только Колька смеётся, аж фыркает – главный деревенский заводила.

– Вот и нет. Нет. Нетушки. Пойду!

Колька ухмыльнулся. Не поверил.

Встал из тумана погост: чёрные верхушки крестов, как штыки. Заунывно, жалко выводила птица-невидимка скорбную литанию. Старая дубрава застыла – сплошь мрак.