Русь Святая, где же ты?

Валерий Степанович Миловатский

История часто воспринимается нами как что-то отдалённое и отчуждённое, лично нас не касающееся. В то время как в действительности мы полностью погружены в её поток, в её силовое поле. Вообще, феномен истории как научной дисциплины – необычен. С одной стороны, она объект для наблюдений и исследования. С другой, сам исследователь – объект истории, и должен «наблюдать» самого себя в её контексте как нечто отстранённое.

Чем же история притягивает, чем завораживает? История – это прежде всего люди, их жизнь, их дела, тревоги, доблести и победы. Но вместе с тем за «спиной» истории угадывается и ещё что-то – какая-то властная сила, неведомая, могучая, неизбежная, провиденческая…

Суть истории, место личности в этом потоке, предопределенность и факторы, которые являются движителями и Национальной, и Истории Всего Человечества, – об этом новая книга В. Миловатского – известного писателя, педагога, учёного, философа, чья душа в первую очередь печётся о благополучии и развитии Родного Отечества – Святой Руси…

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Валерий Миловатский

Русь Святая, где же ты?

Часть I

Концепция исторического тела цивиты

(О сущности истории[1 - Данный теоретический раздел не для лёгкого чтения – это фундамент для возведения сложного сооружения. Как таковой он должен отличаться не изяществом, а основательностью.])

На пороге

История часто воспринимается нами как что-то отдалённое и отчуждённое, лично нас не касающееся… В то время как в действительности мы полностью погружены в её поток, в её силовое напряжённое поле. Но пробьёт оный час – и от её грозной и неотвратимой поступи содрогается что-то в нашем существе, переворачивается вся устоявшаяся жизнь. Это она, история, как некий рок, взвихривается, надвигается на нас – и никуда от неё не уйти. В подобные моменты мы «эмпирически», всей кожей, вдруг ощущаем её могучую стихийную силу, неподвластную человеку. Но вот минует гроза, жизнь возвращается в «свои» берега (правда, уже в другом, новом русле), продолжается её безмятежное течение – и мы снова, пребывая в обывательском прозябании, не сознаём, что же это было?

Для историков история тоже крепкий орешек. Феномен истории как научной дисциплины – необычен. С одной стороны, она объект для наблюдений и исследования. С другой стороны, сам исследователь – объект истории, и должен «наблюдать» самого себя в её контексте как нечто отстранённое. В одном соединяются объективное и субъективное: «познай себя» встречается с «познай другого». Эта антиномия не может быть решена без того, чтобы не подчиниться доминанте (по A. A. Ухтомскому): «познавая себя, полюби другого», осознавая его собою же, другим Я, чтобы не перейти в субъект-субъектные отношения.

Трудная задача для историка, патриота своей страны, увидеть её – какая она есть – с предельной честностью перед самим собой, перед своей совестью и любовью. Будучи профессионалом, добросовестным учёным, историк вынужден смотреть на родину как бы со стороны; и в то же время, в силу любви к ней, изнутри неё, из своего национального самосознания.

И вот парадокс, чем сильнее и глубже историк любит свой народ, свою культуру и историю, тем больше он способен подняться до понимания культуры и истории другого народа, тем скорее протянет ему дружескую руку. И тогда чужеземец поведает ему о нём самом и о его стране то, чего сам историк не может видеть, так как смотрит изнутри. Да, посмотреть на себя как бы «первым взглядом» дорогого стоит. Дать читателю этот «первый взгляд» – важнейшая задача историографа.

Чем же история притягивает, чем завораживает? История – это прежде всего люди, их жизнь, их дела, тревоги, доблести и победы. Но вместе с тем за «спиной» истории угадывается и ещё что-то – какая-то властная сила, неведомая, могучая, неизбежная, провиденческая. Власть судьбоносная, власть ведунья, власть духа времени. Её как бы нет – и она есть, ощутима на каждом шагу, на каждом историческом этапе. Она далеко смотрит и, не отвлекаясь, ведёт к предназначенному. И мы, оглядываясь, затем удивляемся: «А как же иначе? Случило