Молчанье

Молчанье, тень скользит, недвижна

Там, где прохлада стену лижет…

Умел бы, высказался книжно

В четвертой-пятой строчке ниже,

Но как молчанье чувств усталых

Сравнить с холодностью металла?

Поток эмоций турбулентных

Ослаб до течи в тине русла,

А там давно ли пестрой лентой

Сплетались струи …тихо, пусто,

И эха звуки дробным вскриком

Осели пылью в поле диком…

Молчанье вечности вселенной

В себе содержит пляс неистовый

Лучей и взрывов …, слышит пленный

В сыром подвале голос чистый,

Как наяву …холодный камень

И слева, справа, под ногами…

Оглохнуть внутренним ли слухом

За плотной бархатной завесой,

Заткнуть ль уши мягким пухом,

Когда звучит на сцене пьеса,

Ты видишь мимику и жесты

Любви и ревности невесты…

Молчанье мыслей напряженных

За миг до входа пули в тело…

Ты ею насмерть уж сраженный

И дымка выстрела осела,

Молчанье чувства боли страха,

Ты не упал, а стал уж прахом…

Соломка

И вот она – соломинка! ухватишься, трясина

На полчаса опорой; напротив – сидим чинно

И разговор, как воздух рассвета свеж и тихий,

На фоне её повести экспромтом мысли стихи

Слагаются… забуду, что днем текущем точит,

Туманно сокровенных прорвется пара строчек:

«Там, где камни речка струей холодной гладит,

В губах дрожит улыбка и зов искрит во взгляде»

Спасеньем будь соломинка, рукой её не трогай,

Потом тебя погубит… сейчас гони тревогу

От чувства затаенного, но чуткого на нежность,

Душа в надежде вечной, а разум безмятежный,

Что мы не догадались сказать тогда, доскажем

Лишенные неловкости, бесстыдные, мы даже

Цинично беспардонные, терять одну соломку

Никто не убоится, письмо, записку скомкать

И сжечь ненужную бумажку, но глупая надежда

Удержит от упрека, и руку бросить прежде…

И чувство чутко дремлет до часа пробужденья,

От пёрышка касаньем как выстрелом заденет…

Так и живем

Что уж там, как есть, обидно, не исправить,

Признаюсь, да, и страх, и гордость властны,

Мне душу зря, и что солено-горьким травит,

Словоохотливость с молчанием напрасны,

Ирония от бедности желает справедливость,

Уговорю себя опять внушая, что счастливый.

Не сравнивать ни с кем, особым оставаться,

Утешиться, судьба в надежных, мол, руках,

Три раза отними по десять лет и двадцать,

Четырнадцать в остатке, подросток на века,

Вот настоящий возраст: ребенок извращен,

Не повзрослев засох, душой изломан он…

Без мрачных, довольно красок романтичных,

Как радуга, влюбленные глаза очки такие носят,

Им мышка серая и в гриме кокетка симпатичны,

Природы медленная смерть им красочная осень,

И враг поверженный, и месть – бальзам герою,

Изящно умного злодея мы восхищаемся игрою.

Что тема древняя, скажу, она свежа как дева,

И как весна и птица феникс, поэтами затерта,

Не золотую рыбку, тину вылавливает невод,

А в мраморе прекрасен он – ужасен мертвый,

Так и живем, и что уж там, как ты настроен,

Сорвался в пропасть и пропал, иль стал героем…

Таблетка времени

Истлели ниточки, к былому

Привязан накрепко, а рвутся,

Как механизм сложный сломан,

Без зацепленья зубья трутся,

Искрит, нагреется до вспышки,

Забьется сердце не с одышки:

Осветит память темный угол.

Как мог забыть? Больное место —

Я разодрался с верным другом.

Нет, он не крал мою невесту,

Сказал мне честно: «Неверна

Тебе, в меня же влюблена…»

Обидой срезал эту нитку,

А рану сжег огнем печали,

И душу спрятав под накидкой,

Немел, когда мы с ней встречались.

Таблетка времени врачует,

Шрам потревожить не хочу я.

По той дороге

По той дороге возвращаюсь

Полвека с дальнего предела…

Отпеть, зарыть не завещаю

Там, где сердечно мне хотелось —

В ногах у матери с сестрой,

Крестов продолжив длинный строй.

Костяк мужчин семьи рассеян…

Восточный остров хранит деда,

Отца прервалась одиссея

Там, где навек осесть приеду,

А брат стал вечным томичем,

Не выбрал место я еще…

По той дороге слишком долго

Я возвращался не вернуться,

Здесь нахожу одни осколки

Заветных мест, и