В ГОСТЯХ У СТАРОВЕРОВ. ЖИЗНЬ ПО ЗАВЕТУ

1. Напролом по тайге

Всего пять дней назад, в среду, маленький пузатый катерок высадил нас на берегу Енисея у деревушки со странным названием Пятница.

В четверг мы вышли из Пятницы, чтобы через четыре дня соединиться с караваном на заимке Илюшиной. Но вот кончается пятый день, а до заимки все еще далеко. Моросит дождь, под ногами хлюпает болото.

Когда совсем стемнело, останавливаемся на ночлег. Место удачное: под вывороченным корневищем поваленной лиственницы – яма с водой и рядом бугорок посуше. Костер сразу раздвигает темноту. Лес тянется в темную вышину стволами, озаренными неровными отсветами огня.

Пока варится скудный ужин, Ананьев – начальник группы – достает карту.

Я смотрю через его плечо: до заимки еще пятнадцать-шестнадцать километров – верных два дня пути. А мы и так уже на «блокадном» пайке.

Опять серое утро и без дождя. Одежда подсохла.

Ананьев шарит по карманам, выскребая крошки табаку.

– Пошли!

И снова болота, чаща, густые заросли пихтача. Снова спуски, подъемы, завалы. Мы идем очень медленно: один-два километра в час. Над головой тучи мошки и не помогают и сетки. Они не спасают от мошки. Ветки с размаху больно хлещут нас по лицу. И вдруг просвет: Илюшиха!

Комарьё

Да, это она – желанная речка Илюшиха. Какая тяжесть сваливается с наших плеч! Значит, шли правильно!

К двум часам дня достигаем устья реки Илюшиха. Его-то мы и искали. Отсюда должна быть тропа к заимке Илюшиной.

Разыскиваем завал, по скользким бревнам с трудом и риском перебираемся через реки Аверину и Илюшиху. На противоположном берегу находим свежие следы человека: порубку и тропу. Зимовья нет. Потом находим и зимовье. Его подмыло и оно провалилось в землю, одна крыша торчит над землей, да и та заросла мохом.

Старое зимовье

Мы уже не хотим ни есть, ни отдыхать. Ананьев выверяет тропу и мы берем курс на заимку. До нее остается километров десять-одиннадцать. Ананьев все время считает шаги – этим и объясняется точность, с которой мы вышли к зимовью, а я засекаю время. В первый час проходим три с четвертью километра. Останавливаемся, так как опять мокры насквозь. Снова костер, снова выливаем воду из ботинок и сапог, выжимаем носки и портянки. А пока они сушатся, съедаем остаток хлеба, остаток масла и остаток сахара. По дороге Ананьев последним патроном подстрелил последнего возможного рябчика, у костра из последних крошек махорки свертываются последние цигарки. Итак, все пути назад закрыты, только вперед, к Илюшихе.

Дождь то затихает, то опять льет. С ветвей обрушиваются каскады брызг, но мы уже не обращаем на это внимания. Вперед, только вперед! Туда, где нас ждет караван. Товарищи, наверное, беспокоятся и, чего доброго, дали радиограмму о нашей пропаже. Ведь мы должны были выйти к заимке шестого, а сегодня уже восьмое сентября и нас все еще нет.

Мы выступаем из-под гостеприимной пихты и продолжаем наш путь. Я иду и на ходу сочиняю обед. Мы, конечно, выпьем для начала. Спирт нам полагается по всем статьям: и от простуды и за «храбрость». На первое будет суп рисовый с картошечкой и рябчиками, на второе гречневая каша с тушенкой, на третье кофе с молоком и медом. Хорошо!

За второй час мы проходим около четырех километров. Еще немного, и еще чуть-чуть, и вот она, Илюшиха. Уже видны крыши.

Заимка

Заимка всего на два домика. На лай собак на пороге показываются двое. Прячась от дождя, они стоят под навесом и смотрят на нас, а мы стоим за изгородью и мокнем. Это недоуменное разглядывание друг друга длилось минуту, может быть две.