Елена Пешкова

Хочу верить в то,

что переход от Ничегоделания к Великому деланию

мною совершён

Предвосхищение

Шоколадная плитка брусчатки оплавлена.

Нестерпима жара.

Брызги звёзд над фонтанами.

Не приносит закат голове облегчения.

Он тяжёл, как философов древних учения.

Распластал свои крылья над крышей покатою

Ангел-голубь.

В испарине бледная статуя.

Приусадебный сад покрывается язвами.

Каждый здесь на свой лад

Потепление «празднует».

Этот выпьет воды (пусть эффект не заметен),

Эта скинет одежды (надежда на ветер),

Эти выберут тень, сядут, вытянув ноги,

Тот пойдёт в темноте (и собьётся с дороги).

А наутро с небес —

Ливень (хоть ты залейся!).

И вдали мокнет лес

(что ещё ждать от леса?).

Посидим в тишине.

В каплях – сила Вселенной.

Облегченье извне.

Город. Серые стены.

«Звери бежали…»

Звери бежали

(лишь бы не съели!),

Выли и ржали.

Звери зверели.

Выпь завопила

В мёртвом болоте.

Пчёлка застыла

В липовом мёде.

Сотовый пискнул,

Цапнул за ухо.

Лето прокисло…

Подлая сука!

Жарко – что в аде.

Люди как гренки.

Пьяные дяди

Метили стенки,

(Твари? Да – твари!)

Пива испивши.

Климат – виварий.

Мы же в нём – мыши.

«Вниз головой висят на ветках…»

Вниз головой висят на ветках

листья.

Скоро их имена

будут вычеркнуты из книги жизни

рукой Осени,

Ужаленной напоследок

осами.

Застрявшими в горле словами

бескостными

давится лето,

вспоминая прошлое,

временами хорошее,

временами…

Запомнивший

открывает тетрадь,

берёт в свои руки прошедшее,

И пишет сочинение под названием

«Как я провёл это лето».

Физиология октября

Октябрь наделал золотые кучки.

По паркам раскидал. На тротуарах

Они лежат

(И, господи, на крышах!).

Да что уж там:

У входа в переходы.

Но люди не обходят стороною.

Как говорил один ворчливый дворник:

«Засрали клёны ваш московский дворик!

А вы и рады.

Ну а мне – работа —

Проклятая!

Период листопада

Похуже в сотню раз,

Чем ливни-грады!».

И соскребал пласты

Златой лепнины

С карнизов, лавок, козырьков подъездов.

А людям побоку его печали.

Они шагали с содержимым кучек

В руках своих озябших

И дарили

Их золото каким-то первым встречным.

«Над тайной ересею слов…»

Над тайной ересею слов

Стоит задумчиво волхо?в.

А Волхов волны гонит. Шум:

«Как задышу..! Как задышу..!.

Как кину кости – и мой след

Упрётся в небо». Блюзный бред

Застрял соломой в бороде,

Погряз в таинственном труде.

А если правильно сказать,

Не смея ересью пятнать

Язык как памятник веков,

И здесь уже без дураков

Приходит волхв. Стоит и ждёт,

Когда же ересь отпадёт

Колючим ящера хвостом.

И слово боком выйдет вон

Ошмётком костной шелухи,

Да… отпустя?тся все грехи.

И снова блюзный депресняк —

Ни то ни сё, ни так ни сяк.

«По-цоевски жизнь утрясти. Ближе к ночи…»

По-цоевски жизнь утрясти. Ближе к ночи

В себя уложить неприглядные мысли.

Перо искупать в череде многоточий.

И пеплом забить червоточины смысла.

Кукушке часов залить горло бетоном —

Да чтоб не орала про цифры, про числа!

И шарить глазами по сталкерским зонам.

И радуг на плечи взвалить коромысла.

И твой step by step осторожен и мягок —

Ведь в вёдрах: вода из колодцев былого,

Свинцовые пули,

кровь,

пот

и…

бумага,

К которой приколото вечностью слово.

Свернуться в себя. Вечер мягок и клетчат.

Ещё – влажноват. И заряжен в «Макаров».

…Так скоро свои сердце раны залечит,

За миг отработав 120 ударов.

Очарованному страннику

(на пороге весны)

Мысли, мысли —

От них не отвертишься.

Ты бежишь по делам,

И навязчиво

Лезут в голову думы,

Цепляются,

Друг на друга они натыкаются:

О символике созданных фетишей,

О подавленных чувствах-эмоциях.

А ещё о весне,

Что готовится

Переизбранной быть на три месяца.

Ждут тепла люди добрые,

Юности.

Понабрались привычек старушечьих

От зимы-ведьмы —

Стали ворчливыми.

Хватит! Скоро капели весенние

Окропят города поднеб