Смертный бессмертный

Мэри Уолстонкрафт Шелли

Зарубежная классика (АСТ)

Мэри Шелли по праву считается одной из ярчайших звезд готической литературы. Дань этому нестареющему жанру она отдала не только во «Франкенштейне», но и в своих рассказах и новеллах, написанных в разные годы жизни и исследующих самые разные уголки Неведомого.

Таинственный двойник, сумевший занять место молодого графа в его же доме, невероятная сделка с карликом-чародеем в попытке вернуть состояние и положение в обществе, неравная любовь и необычное лекарство – эликсир бессмертия, ночь на смертельно опасном уступе в надежде получить совет от высших сил – в жемчужинах малой прозы королевы готики Мэри Шелли!

Мэри Шелли

Смертный бессмертный

Сестры из Альбано

Альбано плещет меж соседних скал;

Вот Тибр сверкает лентой предо мною,

И омывает моря синий вал

Брег Лациума дальний… Песнь про Трою

Там загорелась яркою звездою.

Направо вилла: Туллий находил

В ней тишину, наскучив суетою.

А там, где кряж полнеба обхватил,

Измученный поэт в прелестной мызе жил[1 - Джордж Байрон. Чайльд-Гарольд. Песнь четвертая. Перевод С. Ильина. – Здесь и далее, если не оговорено иначе, примеч. пер.].

В последнюю свою поездку перед тем, как покинуть Рим, я захотела взглянуть на это прекрасное озеро. Весна уже переходила в лето: деревья облеклись свежей зеленой листвой, и пел виноградарь, что, пробираясь между ними, подрезал лозы; цикады еще не завели свою песнь – а значит, не пришло время удушающей жары; но вечерами в холмах мерцали светляки, и крик азиолы[2 - Сова (ит.). Выразительному голосу азиолы посвящено стихотворение П. Б. Шелли «Азиола».] убеждал нас в том, в чем в этой стране нет нужды сомневаться – что завтра погода будет не хуже, чем вчера. Выехали мы ранним утром, чтобы избежать зноя, позавтракали в Альбано и с десяти часов утра делили время между мозаиками, Виллой Цицерона и другими достопримечательностями здешнего края. В середине дня мы устроились на отдых в шатре, раскинутом для нас на вершине холма. Отсюда открывался вид на окруженное холмами озеро и городок с церковью на дальнем его берегу. По склонам гор рассыпались деревушки и отдельные домики; а позади всего этого фоном раскинулось глубокое синее море, воспетое южными поэтами; Тибр, неутомимый и бессмертный, катил в него свои быстрые воды и растворялся в его глубине. Пал Колизей, рухнул Пантеон, и сами холмы Рима сгладило время – но Тибр все живет, все течет и вечно питает собою Средиземное море.

Компания у нас, искателей диковинок, собралась немаленькая, но более всех заинтересовала меня графиня Атанасия Д., прекрасная, как создание Рафаэля, и добросердечная, как идеал поэта. С ней были двое ее детей, в коих благовоспитанность сочеталась с веселостью, хорошие манеры – с любопытными взглядами. Я села с нею рядом, и мы вместе следили за нескончаемым бегом теней по холмам. Солнце, опускаясь к горизонту, пролило в долину озера поток света и жидким золотом окрасило глубокую расщелину между гор. Пылали и сверкали купола и башни городка, деревья купались в сиянии; два-три легких облачка, столь пронизанные светом, что, казалось, сами состояли теперь из солнечных лучей, золотистыми островками плыли в блистающих эмпиреях. Воды, отражающие сияние небес и тронутые лучами берега, сверкали у наших ног, словно второе небо и вторая земля. Средиземное море, взирающее на солнце – так туманятся глаза невесты, когда она ловит взор жениха, – впитывая его свет, забыло о себе и смешалось с солнцем так, что стало с ним единым целым. Долго смотрели мы – и души наши, как море, и холмы, и озеро, впивали в себя эту дивную красу: но наконец чаша переполнилась, и мы со вздохом отвели взоры.

У подножия холма простиралась полоска земли, образующая ближний план пейзажа: здесь высились на фоне неба два дерева, залитые золотистым светом, что, казалось, каплями росы повис на их листьях и ветвях; с другой стороны закрывала вид скала, увитая плющом и украшенная цветущим миртом; меж огромных камней пробирался ручей, а на берегу его, на обломках скалы, сидели двое или трое крестьян, привлекших наше внимание. Один бы