О гномах и сиротке Марысе

Мария Конопницкая

Новые старые сказки

Сказочная повесть, написанная известной польской писательницей XIX века Марией Конопницкой, о гномах, которые помогают только тем из людей, кто им нравится, а над другими могут и подшутить. Так сиротка Марыся, потерявшая своих гусей, получает помощь от маленьких волшебников, сама того не подозревая…

Для младшего школьного возраста.

Мария Конопницкая

О гномах и сиротке Марысе

© Подольская Н., насл., перевод, 2021

© Издательство АСТ, 2021

* * *

Правда это или байка –

Так суди иль по-иному,

Верь, не верь, а всё ж узнай-ка:

Есть народец малый – гномы.

Как ему не подивиться!

Невелик росточком вышел –

Войско в тыкве уместится:

Каждый семечка повыше.

Где ж они? А на пригорке,

И под камнем, и в чулане,

В каждой ямке, в каждой норке –

Вот спроси у старой няни!

И в запечке, и под печкой,

В узкой щёлке половицы –

Уж найдёт себе местечко,

Всюду может поместиться!

Глядь – готовит за кухарку,

Сахарку слизнул немножко,

С сковородки стянет шкварку,

Под столом подымет крошку…

Щёлкнул кнут в конюшне глухо –

Знать, коню сплетает гриву…

Шепчет сказку детям в ухо…

Ну и чудо! Ну и диво!

Знают выходы и входы,

Все увёртки, все уловки!

Нет проворнее народа –

Ну и прытки, ну и ловки!

Так суди иль по-иному,

Верь, не верь, вини в обмане –

Только есть на свете гномы!

Вот спроси у старой няни!

    Maria Konopnicka 1911

Глава первая

Как придворный летописец короля Светлячка узнавал, когда придёт весна

I

Зима была такая долгая и студёная, что его величество Светлячок, король гномов, примёрз к своему трону. С его седой бороды, посеребрённой инеем, свисали сосульки, обледенелые брови сердито и грозно топорщились. Замёрзшие капли росы жемчужинами сверкали на короне, а пар от дыхания изморозью оседал на ледяных стенках Грота. Королевские подданные, проворные гномики, надвинули на самый нос свои длинные колпачки и плотно закутались в красные плащи. А некоторые сделали себе шубы и кафтаны из бурого и зелёного мха, собранного в лесу ещё осенью, из трута, шишек, беличьего пуха и пёрышек, что обронили птички, улетая за синее море.

Но королю не годится одеваться как попало. Он и зимой, и летом носил пурпурную мантию. С незапамятных времён служила она королям гномов и уже порядком поистёрлась и прохудилась – ветер продувал её насквозь. Но, будь эта мантия даже новой, она ничуть бы не грела – сотканная из паутинок, которые весной протягивают по пашне красные паучки, она была не толще макового лепестка.

Вот и дрожал королишка в своей мантии, зуб на зуб не попадал, и всё дышал на руки: они до того окоченели, что еле удерживали скипетр. В ледяном дворце огня ведь не разведёшь. А не то и пол, и стены потрескаются. Оставалось согреваться сиянием золота и серебра, лучистым пламенем бриллиантов, крупных, с яйцо жаворонка, переливами солнца в хрустальных стенах тронного зала да сверканием длинных мечей, которыми размахивали храбрые гномы, чтобы удаль свою показать, а заодно и разогреться. Но тепла от всего этого было мало, и бедный старый король только лязгал немногими уцелевшими зубами, с нетерпением поджидая весны.

– Сморчок, мой верный слуга! – позвал он одного из придворных. – Выгляни-ка наружу, не идёт ли весна?

Но Сморчок ответил смиренно:

– Государь мой и повелитель! Не время мне вылезать из-под земли, пока не зазеленела крапива под плетнями. А до той поры ещё далеко!

Кивнул король головой и подозвал другого придворного:

– Синичка, может, ты выглянешь?

Но Синичке тоже неохота было нос высовывать.

– Государь мой и повелитель! – ответил тот. – Моё время придёт, когда защебечет трясогузка. А до той поры ещё далеко!

Помолчал король; но, видно, холод пробирал его не на шутку, и он опять сказал:

– Букашка, мой верный слуга, хоть ты выгляни!

Но и Букашке не хотелось вылезать на мороз.

– Государь наш и повелитель! – с поклоном ответил он. – Моё время придёт, когда мушка проснётся под прошлогодним листом. А до той поры ещё далеко!

Опустил король бороду на грудь и вздохнул, да так тяжко, что в Гроте поднял