Сплетённые судьбой. Сказки дедушки Корая
Наталья Гимон
Родительская любовь. Она безгранична. Родители пойдут на всё, чтобы «защитить» своих детей, иногда даже против их воли. Но они никогда не пойдут на предательство, если вас любят. Об этом рассказывает третья сказка старого сказочника.
Наталья Гимон
Сплетённые судьбой. Сказки дедушки Корая
С вечера над селением Светлым бушевала пурга. Она кружила в бешеном танце, не выпуская ни человека, ни зверя из своих убежищ; словно лесные псы в чаще, завывала под окнами, то и дело швыряя в них щедрые пригоршни снега. Казалось, сама зима-те?мница желала засыпать непокорные золотые огоньки и навсегда лишить весь мир света. Но как не ярилась за толстыми стенами непогода, внутри домов было тепло и уютно, и дрова весело потрескивали в печах, словно дразнили свирепствующий снаружи ветер.
К рассвету вьюга выбилась из сил, сдалась и понесла дальше свои белые крылья, оставив людское селение почти до половины занесённым искрящимся на солнце снегом.
Встав по утру со своей лежанки, старый Кора?й подошёл к окну, снял навешенный с вечера щиток, глянул через слюдяную пластину на улицу и улыбнулся. Маленькая липка у крыльца сейчас напоминала ему укутанную в белую меховую шубку купеческую дочку, замершую в нерешительности перед лотком торговца на столичной ярмарке. Накинув на плечи потёртый тулуп и вооружившись крепкой лопатой, старик, распахнув дверь, принялся расчищать занесённое снегом крылечко, а следом и стёжку, ведущую к колодезю, гордо поднявшему к небу тонкий шест журавля. И так споро у него это получалось, что посмотрел бы кто со стороны и не сказал бы, что перед ним убелённый сединами старец. А закончив начатое дело, занёс он лопату в дом и снова вышел на зимнее солнышко. Подойдя к принаряженной липке, Корай легонько погладил её по стволу.
– Красавица, – улыбаясь, тихо сказал он, – словно княжну тебя вьюга укутала.
Лёгкий ветерок тронул отяжелевшие от снега ветви, и пушистая ледяная вата, слетев с близко висящей кисти, угодила прямиком за шиворот неосторожно распахнутого тулупа, заставив отскочить в сторону и втянуть голову в плечи, а среди едва шевельнувшейся белопенной кроны почти явственно скользнул тихий девчоночий смех. Или то лишь красногрудая пичуга тенькнула неподалёку?..
– Ну, проказница. – Корай погрозил деревцу пальцем и с тоской добавил: – Как была девчонкой, так ею и осталась…
И вдруг его взгляд соскользнул с заснеженных ветвей и встретился с ясными мальчишечьими глазами. В подвязанном, распахнутом у горла тулупе и съехавшей на затылок шапке, паренёк замер у колодца, удивлённо глядя на странные пререкания седого старца с деревом, но поняв, что его заметили, мальчишка схватил два небольших деревянных ведёрка и собирался уже дать дёру, когда старик негромко окликнул:
– Здравствуй, Такин.
Тот обернулся и, помедлив, неуверенно кивнул в ответ:
– Здравствуйте, дедушка.
– Ты не поможешь ли старому человеку? – Прищурившись, Корай глядел, как несколько мгновений на раскрасневшемся от мороза лице паренька боролась целая свора самых разных чувств – от страха до любопытства, от досады до стыда. Потом мальчишка, которого старый Корай назвал Такин, кивнул и ответил:
– Конечно, дедушка, только мне… вот… – и он выразительно приподнял вверх плескающие водой ведёрки.
– Так то не беда. Я ж тебя не тотчас же в ворот запрягать собираюсь, – усмехнулся старик. – Ты их домой снеси да у мамки дозволения спроси, скажи: дед Корай в помощь просит, долго не задержу.
Парнишка снова кивнул, развернулся и ловко начал пробираться сквозь сугробы, стараясь вступать в свои же следы и расплёскивать как можно меньше воды из вёдер.
Старик посмотрел ему вслед, потом обернулся к липке, словно прислушался к чему и пошёл в избу, вздохнув на ходу:
– Ну, что ж, пойдём глянем, в чём мне этот малец помочь может…
Такин с родителями приехал из стольного Дарла в селение Светлое чуть меньше года назад. Точнее, отец привёз их с матерью пожить к родной тётке и уехал обратно, пообещав воротиться к концу лета-ярницы, да так и пропал, не вернулся. Только слухи долетели, будто чем-то прогневил он Великого Княз