Шестая симфония
Андрей Алексеевич Авраменко
Выпив стакан холерной воды Чайковский попадает на страшный, изматывающий допрос к самой Смерти. Зачем Смерть его мучает? Что она хочет у него узнать? А может быть, это всего лишь изощрённый сеанс психоанализа, помогающий погибшим душам принять свою прошлую жизнь и разобраться в себе?
Пьеса для камерной сцены в одном акте о жизни и смерти великого русского композитора Петра Ильича Чайковского.
Андрей Авраменко
Шестая симфония
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Петр Ильич Чайковский
Смерть[1 - Роль Смерти, безусловно, может быть исполнена как женщиной, так и мужчиной: в тексте для этого специально не используются глаголы, однозначно определяющие пол. По мнению автора пьесы, вопрос выбора актера или актрисы на эту роль будет определять и характер самой постановки.]
На сцене небольшой столик, накрытый аккуратной скатертью. На столе стоит стакан воды. Два стула по бокам от стола. На заднем плане вид осеннего Петербурга. Слышны звуки города: топот лошадей, приглушенные разговоры, звон посуды и пр. На сцену выходит П.И. Чайковский и присаживается за столик. Все это время голос за сценой читает текст.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ. «Осенью 1893 года в Санкт-Петербурге разыгралась эпидемия холеры. К 20 октября в городских домах и больницах скончалось уже больше сотни человек. Во всех газетах широко извещалось о том, что сырая вода является главным источником холерного вибриона. Бацилла была найдена в водах Невы и даже в водопроводе Зимнего дворца. В этот день, находясь в смешанных чувствах после премьеры своей Шестой симфонии, Петр Ильич Чайковский за ужином в ресторане Лейнера просит, чтобы ему принесли стакан холодной воды. Узнав, что кипяченой воды нет, он настаивает, чтобы подали сырую.»
Все звуки постепенно затихают. Чайковский долго внимательно смотрит на стакан и затем выпивает его. Когда он ставит стакан обратно на стол, весь свет гаснет на несколько секунд.
ЧАЙКОВСКИЙ (растерянно). Это… все? Это конец?
СМЕРТЬ. Нет, Петенька. Это – только начало.
Зажигается свет (освещая только небольшую область вокруг стола, оставляя всю остальную сцену во мраке), и зрители видят, что на втором стуле, напротив Чайковского, сидит Смерть.
ЧАЙКОВСКИЙ. Где я? Нет. Не может быть… (встает) А как же… Я думал, что туда… (протягивает руки вверх)
СМЕРТЬ. Туда? (непонимающе) А! В смысле «Аааалилуйя!»[2 - На мотив «Аллилуйя» из оратории «Мессия» Генделя.] Туда (показывает наверх, посмеивается). А может быть «Па-ба-ба-бам»[3 - На мотив Пятой симфонии Бетховена.]. Туда? (показывает руками вниз).
Чайковский смотрит остолбенев.
Да ты не переживай, Петя. Мы с тобой просто поговорим. Присаживайся. Разговор будет долгий.
Чайковский возвращается на место.
Ох уж эти поэты-художники… так болезненно склонные ко всякого рода мистификациям и трагическому символизму (покручивает стакан рукой). Не понимаешь? А ты помнишь, Петя, кто еще скончался от холеры?
ЧАЙКОВСКИЙ. Не помню… Хотя нет… Кажется еще… художник… Ива?нов?
СМЕРТЬ. Нет, Петя… Я не про него. Но хорошо. Ты вспомнишь. Так зачем ты меня звал, Петя?
ЧАЙКОВСКИЙ. Я?.. Я никого не звал!
СМЕРТЬ. «Никого не звал»… Угу. А объясни мне, зачем тогда ты выпил этот стакан?
ЧАЙКОВСКИЙ. Но я не знал, что вода отравлена! Я не знал про холеру!
СМЕРТЬ. Да. Наверняка – ты не знал. Но ты надеялся. Глубоко в душе ты искал встречи со мной. «Смерть есть величайшее из благ, и я призываю ее всеми силами души»… Это твои слова?
ЧАЙКОВСКИЙ. Да, но я хотел… Я думал, что…
СМЕРТЬ. Я знаю, чего ты хотел, Петя. Ты хотел сбежать от всех своих проблем. Вы все этого хотите. Вот так просто взять пистолет, и прощай несчастная любовь. Взять веревку, и прощай все долги. Взять стакан отравленной воды, и… И что? От чего ты хотел сбежать?
ЧАЙКОВСКИЙ. Я устал… устал так жить… Я хочу тишины… и покоя…
СМЕРТЬ. Устал? Устал от чего? От денег? Славы? Женщин? От чего ты устал, Петя?
ЧАЙКОВСКИЙ. Почему так фамильярно? «Петя»… Так меня называют только близкие родственники. Я – Петр Ильич Чайковский. Изволите обращаться ко мне на Вы?
СМЕРТЬ. Ах, Чайковский… А почему, собственно говоря, Чайковский? Может быть Петр