Самая темная ночь

Дженнифер Робсон

Звезды зарубежной прозы #1

Осень 1943 года. Жизнь итальянских евреев, таких как семья Антонины Мацин, становится все более опасной. Когда нацистская Германия оккупирует большую часть ее любимой родины, а над ней самой неотвратимо повисает угроза тюремного заключения и депортации, у Нины появляется только один шанс выжить – оставить Венецию и своих родителей, чтобы спрятаться в деревне, вместе с едва знакомым мужчиной.

Нико Джерарди учился на священника, пока обстоятельства не заставили его покинуть семинарию, чтобы управлять семейной фермой. Как человек с высокими моральными принципами он просто не смог остаться в стороне, когда нацисты стали угрожать жизням ни в чем не повинных людей. Чтобы помочь Нине он убеждает ее притвориться его невестой. Теперь им обоим предстоит изображать счастливую пару, так, чтобы об опасном секрете не догадался никто.

Но сельская жизнь нелегка для городской девушки, мечтающей стать врачом, а провинциальные соседи Нико с опаской относятся к этой мягкой и образованной, но совсем незнакомой женщине. И, хуже всего, их недоверие разделяет местный нацистский чиновник, знакомый Нико по семинарии, имеющий к нему давние счеты. Чем больше он узнает о Нине, тем больше растут его подозрения, а вместе с ними и решимость отомстить…

Дженнифер Робсон

Самая темная ночь

Посвящается ТК

© 2021 by Jennifer Robson

© Павловская, О., перевод, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1

28 октября 1942 г

Давно пора было отправляться домой. Но Антонина, после того как с помощью Сандро, добрейшего из санитаров, устроила маму в кресле у окна – в самом удобном кресле, привезенном из дома, – засиделась. Она расчесывала маме волосы и описывала вслух то, что удавалось разглядеть на пьяцце внизу. Можно было не сомневаться, что мама все слышит и понимает – она ведь поворачивает голову на звук голоса Антонины каждый раз, когда та приходит ее навестить. Мама крепко держит ее за руку своей здоровой рукой и сжимает пальцы чуть сильнее, когда дочка шепчет, что любит ее. Да и папа уверен, что мама их понимает, а он все-таки лучший врач в Венеции. Стало быть, вдвойне важно проводить с мамой побольше времени.

Однако колокола церкви Святого Иеремии прозвонили пять раз, так что папа наверняка уже ждет дома, а после заката ходить по городу небезопасно. Небезопасно с недавних пор.

– Мне пора возвращаться, надо помочь Марте с ужином. К тому же ты ведь знаешь: если я не напомню папе, что нужно поесть, он будет читать, пока не заснет прямо за рабочим столом. Помочь тебе перебраться обратно на кровать? Или хочешь еще тут посидеть до ужина?

Мама кивнула – это было такое слабое, неуловимое движение головой, что кто-нибудь другой и не заметил бы. А когда Антонина наклонилась поцеловать ее в щеку, мама закрыла глаза и подставила лицо – по-прежнему гладкое и прелестное – последним лучам солнца.

– Я вернусь к тебе утром, мам. Постарайся съесть все, что дадут на ужин, хорошо?

Путь домой для Антонины лежал через пьяццу, где еще кипела деловитая суета, затем по темному соттопортего Нового Гетто и вверх-вниз по ступенькам моста. Дальше нужно было свернуть на одну узкую, неосвещенную калле, затем на другую, и наконец впереди появлялся изящный силуэт их дома, фасад которого являл собой причудливую мозаику из розоватого кирпича и охряной штукатурки. Номер дома давным-давно выцвел и стерся, но никому не приходило в голову его подкрасить. Все и так знали, что достаточно постучать в зеленую дверь – и доктор Мацин выйдет к ним в любое время суток. [1 - Соттопортего (sottoportego, ит.) – крытый проход, своеобразный туннель в здании, характерный элемент архитектурной планировки Венеции. (Здесь и далее примеч. ред.)][2 - Калле (calle, ит.) – улица в Венеции.]

Антонина взбежала по ступенькам, проскрипела туфлями по свежевымытой лестничной площадке, по коридору и резко остановилась у отцовского кабинета, услышав голос. Должно быть, папа разговаривал с пациентом или записывал что-то важное, проговаривая собственные мысли вслух. С тех пор как научилась ходить, Антонина усвоила, что врываться в такие минуты без