Как я стал клоуном

Юрий Владимирович Никулин

Почти серьезно… #3

По окончании школы-студии разговорных жанров, которая существовала при Московском цирке на Цветном бульваре, Юрий Никулин пришел работать на манеж. Вместе с Борисом Романовым они показывали репризу «Натурщик и халтурщик». Ребят заметил популярный тогда клоун Карандаш, пригласив к себе в ассистенты. Ю. Никулин рассказывает, как и чему учил из Карандаш, чего требовал на манеже. Это стало для молодого артиста не только хорошей школой, но и трамплином для создания знаменитого дуэта с Михаилом Шуйдиным. Вместе они потом сделали и долго играли репризы «Лошадки», «Насос», «Телевизор», «Бревно» и многие другие.

Юрий Владимирович Никулин

Как я стал клоуном

Клоун должен белить свое лицо, чтобы его могущественные противники не заметили, как он бледнеет.

    Станислав Ежи Лец

Еще в студии я решил завести записную книжку, чтобы записывать в нее рассказы цирковых актеров, анекдоты, смешные случаи. Я купил толстую общую тетрадку в клеточку. И спустя много лет, листая эту тетрадку, всегда мысленно переносился в то время, когда делал первые шаги на манеже или, уже став профессиональным артистом, выезжал с цирком за пределы страны.

Одна из коротеньких записей в тетрадке в клеточку – фраза:

«Мама русского клоуна плакала»

Весной 1958 года поздней ночью в маленьком шведском городке Боросе мы, артисты советского цирка, после трех представлений должны были выехать в Гётеборг – место основных гастролей нашей труппы.

Воздушная гимнастка Валентина Суркова, Михаил Шуйдин, я и переводчица пересели из автобуса (нам не хватило мест) в машину нашего импресарио господина Алквиста, важного, упитанного человека с маленькими усиками а-ля Гитлер.

Громадная распластанная американская машина неслась со скоростью сто миль в час по прямому шоссе. На широком переднем сиденье за рулем – администратор фирмы, рядом сам Алквист и переводчица. Сзади я и Миша, а посередине маленькая усталая Валентина. Сначала молчим. От усталости не хочется говорить. Неожиданно Валя тихо запела: «Степь да степь кругом…». И пошли русские песни, которые мы с наслаждением пели одну за другой: они по-особенному, по-родному звучали во время этой ночной поездки. Господин Алквист пытался даже подсвистывать. Когда мы перестали петь, Алквист через переводчицу спросил меня:

– Юрий, почему вы в жизни совершенно другой, чем на арене?

– Такая уж у меня профессия – клоун.

– А когда вы захотели стать клоуном?

– С пяти лет, после первого посещения цирка, – ответил я.

– И с тех пор вы думали об этом? – спросил Алквист.

– Нет, потом я мечтал стать пожарником, конным милиционером.

– Я тоже хотел быть пожарником, – улыбнулся Алквист.

Возникла пауза. Чтобы как-то поддержать разговор, я рассказал старый анекдот: «Одна пожарная команда все время опаздывала на пожары, и после очередного опоздания брандмейстер издал приказ: “В связи с тем что команда систематически опаздывает на пожар, приказываю со следующего дня выезжать всем за 15 минут до начала пожара”».

Все засмеялись. Алквист спросил:

– Юрий, а как реагировали ваши родители на то, что вы пошли работать в цирк?

– Мама возражала. Она больше любила театр, а отец поддержал меня.

– А когда мама увидела вас в первый раз в цирке клоуном? Как она реагировала?

– Ну как реагировала? Естественно, растрогалась и даже прослезилась.

На этом разговор закончился.

На следующий день утром в наш номер гостиницы с багровым лицом влетел руководитель поездки Байкалов и, поздоровавшись, с ходу набросился на меня:

– Когда вы успели дать это дикое интервью?

Мы с Мишей переглянулись и честно сказали, что никакого интервью никому не давали.

– Не давали? – возмутился Байкалов. – А это что?

И он протянул нам утренний выпуск гётеборгской газеты, на первой странице которой был помещен большой портрет де Голля с крупным заголовком: «Де Голль приходит к власти», а ниже фотография поменьше – мы с Мишей, загримированные, в клоунских костюмах. Над фотографией жирный заголовок статьи: «Мама русского клоуна плакала: сын должен стать пожарником».

В статье рассказывалось о нашем цирке. Журналист