В захолустье моём пасторальном…

Виктор Валерьевич Глущенко

Уважаемый читатель!

Ты держишь в руках первую книгу стихов самобытного русского поэта, который по праву может называться «Поэтом русской Деревни». Он родился, вырос и живёт в небольшом селении под Калугой. И если отлучался из него ненадолго, то только для того, чтобы получить высшее образование. Он юрист по дипломной специальности. А по духу – он адвокат русской земли, её защитник пред лицом наползающей разрухи и духовного одичания. И как русские сёла и деревни вобрали в себя широту и чистоту бескрайних полей и лесов, среди которых они располагаются, так и поэзия Виктора Глущенко столь же широка и оживотворена чистотой русской природы. Поэтому она живая! Что является главным условием настоящей Поэзии. И это же есть свидетельство того, что поэт свой дар получил Свыше, ибо только Господь может возжечь в душе человека дух животворящего творчества, который делает носителя этого духа соработником Бога-Творца.

Игорь Дмитриевич Гревцев: поэт, драматург, журналист (г. Москва).

Виктор Глущенко

В захолустье моём пасторальном…

В захолустье моём пасторальном

В захолустье моём пасторальном

Дремлет век средь берёз втихаря.

Торопиться мне жить, вроде, рано,

А "с нуля" жить и поздно и зря…

Кто-то скажет: забыты, мол, Богом

Все деревни сейчас на Руси.

Пусть живут, может быть, и убого,

Но живут! – изо всех своих сил…

То убожество – бедности признак,

Но бесценный есть в них золотник –

Женской той красоты, что и ризой

Не прикрыть им и не схоронить.

Строчки свежие с привкусом вишни

Принесёт вновь прохладный закат.

Далеко я здесь, люди, не нищий,

Я духовным здесь хлебом богат!

Посему нам Господь справедливо

Не даёт здесь "зажраться икрой"!

Ведь духовной не вырастить нивы

С полным зобом и мелкой душой.

… А вчера, вон, корова телилась.

Для кого-то событье – пустяк.

Для крестьянина ж – щедрая милость,

С Божьих рук благодарственный знак.

Зря судачат: деревня убита,

Жизнь её, как сирень, отцвела.

Нет, жива она! – с Божьей молитвой,

Коли нас в этот век родила!

И Христом не забыта дорога

К деревенской глубинке, ведь здесь

Ощущенье присутствия Бога

В каждом звуке, в беззвучии есть.

Здесь в глуши поднебесной раздольной

Жизнь течёт всем и вся вопреки!

Здесь народ, как на Божьей ладони,

Всем нутром ощущает грехи.

Он с молитвой своей незатейной

Храм воздвигнул в душе, как Чертог,

Где живёт неделимое Тело –

Избяная Россия и Бог!

А война нам не мать

А война нам не мать – тётка злобная.

Не под стать ей ни честь, ни хвала…

Нрав горяч у неё – кровь холодная,

Взгляд пустой, словно дуло ствола.

Не с добром входит в хаты, не с плясками,

А с бедой, так, что стены – "в дрова"!

Как случилось, землица Донбасская,

Что пришла эта тётка и к вам!?

Разве знала земля, ты, Луганская,

Что настигнет вас голод и страх?

Что дышать будут дети с опаскою

В блиндажах и подвальных стенах?

Но война, как война! – дело чёрное,

Политической кодлы игра!

Братьев, будучи верой сплочённых, вмиг

Раззадорили в клочья и прах.

Те фашисты кричат: " Трэбэ здаться вам!"

Но не свергнуть безбожникам нас!

И за жизнь бьётся насмерть Дебальцево,

Илловайск, Краматорск и Луганск.

Боже, силы им дай и терпения

Потушить этот адовый зной,

Разогнать смрад и злое затмение

Над священной Донбасской землёй.

Знаю, там, над затмением вражеским,

Возвышается солнечный свет.

Но чтоб небо очистить от сажи той,

Должен зло победить человек!

Иловайский котёл – судеб месиво,

Жизни там, словно щепки, горят.

Если б знал, Донбасс, как от бездействия

В муках здесь наши души кровят.

Ты, Донбасс, – кровный брат: кровь единая

В наших жилах набухших течёт.

Дух горняцкий – кремень! – его минами

Не взорвёшь, не разрубишь мечом.

Русским быть не клеймо, а призвание!

Призови, ты, нас Русь! – и пойдут

Твои Коли, Степаны и Вани все

За тебя, за Донбасс – сквозь беду!

Пусть не рвут животы бесы бестолку

Против силы Христова Креста! –

Мало ль мы проучили всех бесов тех,

Взяв тогда в сорок пятом Рейхстаг!?

Мы докажем орде той бесславной вновь,

Что фашизм их сотрётся, как грязь! –

Возвышаетс