Есения

Сергей Владимирович Доровских

Русалки, пущевики, ауки и багники – вся нечисть забилась подальше в глубины северных лесов и топей, не выдержав раскалённого напора нового времени. XIX век ревел колёсами паровозов, мерцал лампами накаливания, звенел телеграфными столбами и оставлял о себе первые чёрно-белые снимки, когда пришёл он. Чёрный Герцог. Кто этот загадочный человек в старомодном облачении, и человек ли? Что привело его из пропасти веков в холодные края, где зимы кажутся бесконечными? Что он будет делать, и как это поменяет мир? Знает ли он, что из глубины пространств по его следу уже идёт Охотник? И сможет ли повлиять на ход Времени простая невинная девочка Есения – дочка терпящего нужду крестьянина из захолустной деревни?

В иллюстрации книги использована фотография крестьянки, сделанная в России шотландским фотографом Ульямом Карриком (1827-1878).

Сергей Доровских

Есения

Часть I

ТРАКТИР НА ПЕРЕКРЁСТКЕ

Глава первая

«Мы так ждали вас, господин!»

В трактире зазвенел колокольчик. Он висел здесь неподвижно добрых две-три сотни лет, и потому в серебряном голосе прозвучал испуг. Дверь скрипнула, и распахнулась настежь. Ворвался холод, прошёлся, прощупал всё ледяными ладонями от пола до потолка.

Собственник заведения – с чёрной бородой и похожими на угли глазами горбач, стоял за стойкой у огромного медного самовара, с поскрипыванием протирал полотенцем и без того блестящие блюдца. Когда внезапно ворвалась стужа, бутылки на полках звякнули, а свечи цвета слоновьей кости, мигнув, всё же не погасли, а продолжили мертвенно освещать пустынный общий зал.

На пороге показался путник, на широких плечах и меховой подкладке иноземного кафтана сверкали в лунном свете крупинки снега. Он будто бы шагнул из петровских времён в Россию века девятнадцатого, где уже знали шум паровоза, стук телеграфа, чирканье спички и другие звуки новой эпохи. Незнакомец словно вырос из небытия, преодолев время и пространство:

– Добро пожаловать, великий герцог! Мы так ждали вас, господин! – трактирщик спешно поставил блюдце на поднос, засеменил, перекатываясь на коротких ногах, к двери, и с почтением раскланиваясь, прикрыл её. Стон вьюги, казалось, немного утих. – Все эти годы мы жили одним только ожиданием!

– Как видишь, я вернулся, Гвилум, – путник спокойно осмотрелся. Горбун лишь на миг посмел заглянуть снизу вверх в нечеловеческие, чёрные, с оранжевым ободком на зрачках глаза. От путника шёл приторно-сладкий запах гари, будто от тления сырых осенних костров, но трактирщик вдохнул его с блаженством, так что заурчало в увесистом брюхе:

– О, это знакомое эхо далёких пожарищ! – произнёс он.

– Посетителей нет? – спросил гость.

– Разумеется, великий герцог! Мы ждали! Со мной, как и следует по вашему указанию, только мальчик-половой, но я велел ему отдыхать. Он так ждал встречи с вами, но сон сморил его. Бедняга сутки напролёт протирал полы, комнаты, чтобы ни одной пылинки, ваше....

Гость недоверчиво осмотрел помещение, опустил горящие глаза:

– Что ж, не буди мальчика, пусть отдыхает… до времени. А время пока есть. И, раз никого нет, не страдай, стань самим собой!

Трактирщик засиял, из него посыпались искры, кожа на лице натянулась, сделавшись тёмно-восковой, будто у покойника. Острая физиономия мялась, как глина, всё более обретая птичьи черты, кривая улыбка перелилась в истошную гримасу. Горбуна затрясло, огромное нутро забурлило, как самовар.

С улицы налетел ветер. Дубовая дверь сама собой вновь ударилась с размаху, едва не слетев с петель, колокольчик сорвался и покатился со ступеней, звякнул, словно прощаясь, и утонул в сугробе.

В трактир надуло снега, и тёмно-красные сапоги гостя утонули в белом сыпучем ковре. В трубе послышался вой – домовой с шумом убегал от надвигающейся бури, едва слышались его сдавленные стоны и проклятия. Трактирщик упал к сапогам, целуя и размазывая слюни, кричал бессвязно. Его длинный нос обуглился, горбатое круглое тело затянуло дымом, и через миг перед гостем поднялся косматый чёрный ворон. Помахав крыльями, зашевелил клювом:

– Благодарю вас, великий герцог! Все эти столетия только и ждал вашего