Ведическая граматица

Сергей Трофимович Алексеев

«Все языки Индоевропейской семьи имеют один и тот же исток и произошли из древнего СЛОГОВОГО праязыка, где каждый звук либо звукосочетание несли смысловую нагрузку. Несмотря на внешне видимую простоту, даже примитивность (наука говорит, мол, язык развивался многие тысячелетия и совершенствовался вкупе с приобретаемым опытом), это был самый ёмкий и совершенный язык во все времена человеческого общения и обмена информацией…»

Сергей Алексеев

Ведическая граматица

Предисловие

Все языки Индоевропейской семьи имеют один и тот же исток и произошли из древнего СЛОГОВОГО праязыка, где каждый звук либо звукосочетание несли смысловую нагрузку. Несмотря на внешне видимую простоту, даже примитивность (наука говорит, мол, язык развивался многие тысячелетия и совершенствовался вкупе с приобретаемым опытом), это был самый ёмкий и совершенный язык во все времена человеческого общения и обмена информацией. По своему уникальному состоянию его даже не с чем сравнить: в мире не существует известных систем, которые хотя бы отдалённо напоминали подобную. Цифровые технологии не в счёт, ибо имеют иную природу и назначение.

И всё потому, что во главе угла стоял не знак, а ЖИВОЙ ЗВУК. Причём, не записанный на каком-то носителе, и даже не зафиксированный нотами на бумажке, а всякий раз воспроизводимый устами человеческими. Или, скорее, божественными, если вспомнить расхожую фразу многих древних преданий, где «в начале было слово, и слово было у бога». Мир в «начале времён» вообще имел стройную, гармоничную систему коммуникации, существующую совершенно на иных принципах – благодаря ЗВУКАМ, волнообразным вибрациям определённой частоты. Вот тогда словом можно было и воскресить, и убить, можно было резать крепчайший гранит, плавить камни, придавая им нужную форму, преодолевать гравитацию, сооружая из тысячетонных блоков строения.

Некие фрагментарные отголоски той эпохи мы можем наблюдать и ныне, если вспомнить наше отношение к процессу восприятия звуков и слушания вообще. Нам нравятся голоса природы – пение птиц, звон ручьёв, шум ветра, и мы впадаем в некую эйфорию, особенно после лязгающего города. И это естественно, однако откуда в нас ЛЮБОВЬ К МУЗЫКЕ? К искусственным звукам, воспроизводимым на рукотворных инструментах в определённой гармонии, ритме и тональности? Ладно, к пению сладкоголосых мифических русалок и сирен, но отчего нас притягивает и чарует раскат грома, рёв бури, а от низкочастотного голоса океана мы сходим с ума? Почему мы с содроганием слушаем грохот извержения вулкана, голос недр при землетрясении? Страшно и любопытно! При этом мы думаем: в этом что-то есть! Сами не зная, что, ибо испытываем только чувства, как от музыки. Звучание через слух напрямую прохватывает подсознание: очарованным, нам становится приятно, напуганным – опасливо; тревожно или страшно, если слышим ГЛАС РОКА (потому и рокот – громогласный звук). Не отсюда ли те чувства, что вызывает рукотворная музыка? И не из того ли мира прошлого приходят те люди, коих природа наградила талантом её слышать, сочинять и МЫСЛИТЬ ЗВУКАМИ? А почему до сих пор поют экзотические мантры, не ведая их истинной природы и назначения?

Мы жили когда-то в мире звуков, и генетическая память сохранила наше к ним отношение. ДАР РЕЧИ вышел из этих глубин, и можно себе представить, насколько органично он вписывался в общую канву своего времени и ценностей человека, который улавливал тончайшие ультра- и низкие инфра-звуки. Зачем ему нужно было длинное, многозвучное слово, чтобы передавать информацию, если он вкладывал её в короткий и содержательный звук? Как, например, сейчас киты и дельфины? Или как шифрованная спецсвязь военных? А что своим пением говорят нам птицы? Не устану приводить красочный пример из мира орнитологии: если соловей не будет петь у гнезда, пока соловьиха несёт и сидит на яйцах, соловьята вылупятся БЕЗГОЛОСЫМИ. Пение отца потомства формирует физиологию. Точно так же существовал песенный цикл для беременных женщин на Руси, это уже не говоря о колыбельных…

Слипание звуков образовывало СЛОГ, который, по сути, был словом и ко