Пыль

Александр Связин

Одно из самых трагических событий ХХI века, глазами простых афганцев и русского репортера. Как менялся мир после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, и как эти события коснулись людей на другой стороне планеты. Их ждет новая жизнь, которую еще предстоит завоевать кровью и потом. В эти трагические дни в Афганистане оказался репортер, который столкнулся с шокирующими обычаями и традициями. Он познакомился с юной девушкой по имени Масума, отец которой надеется на спасение дочери в другой стране. Каждый шаг героев связан с опасностью, а спастись и выжить – это совсем не одно и тоже.

Александр Связин

Пыль

Пыль

«Добро пожаловать в 1380 год!» – бородатый пограничник кивнул так, что с его головы чуть было не слетела шапка – «пуштунка». Он с силой шлепнул штампом по моему паспорту, и я краем глаза увидел, как черная краска растеклась по российскому гербу. Так и есть, здесь 14 век по всем понятиям. Известно, что Афганистан следует календарю Омара Хаяма, который как бы отсылает на несколько столетий назад, для большинства жителей планеты тот знаменательный год был 2001-м.

Я облегченно выдохнул и отошел от пограничников в сторону, потому что вез с собой несколько бутылок водки, что строго запрещено. Нет, не для того, чтобы пьянствовать, а спасаться от гепатита, дизентерии и холеры. Но разве пограничнику сейчас есть до этого дело?

Водка в мусульманском Афганистане вне закона. Дьюти-фри здесь нет. Из гастрономических забав максимум – пакистанская кока-кола. Редко кому из пришлых европейцев удается провезти с собой алкоголь. Для успешной операции надо вылить из пластиковых бутылок минералку и наполнить их запретной прозрачной жидкостью. Несмотря на такое изобретение многих поймали на пограничном переходе.

Афганец в халате и платке, с «Калашниковым» наперевес, берет первую попавшуюся бутылку из багажа, откручивает крышку, брезгливо подносит горлышко к носу и если ничего не чувствует, делает одобрительный жест. А когда унюхает спирт, заставляет вылить все запасы жидкости в мутные воды Пянджа. И это еще хорошо, если после такой процедуры вас не попросят вернуться восвояси.

Я приехал в Афганистан поздней осенью. Успешно переправившись через Пяндж, оказался в царстве песка и пыли, по которым, словно корабль, плыл старый трофейный УАЗ. На этой серо-зеленой машине я отправился до ближайшего кишлака. Водитель – старый афганец по имени Изатулла из штаба «Северного альянса» (военное объединение, созданное для борьбы с Талибаном[1 - Террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации]), из-за нужды пошел служить в армию. Его морщинистое лицо выдавало возраст, но глаза сохранили блеск. Говорят, что такое бывает у тех, кто не прочь «возвысится над повседневностью» – по-нашему просто забить косяк.

«До линии фронта отсюда 15 километров, мы сейчас Талибан загоняем в угол с помощью американцев», – хвастается афганский таксист.

Изрядно потрепанный Уазик скачет по кочкам, впуская в салон облака пыли, обгоняя погонщиков с навьюченными ослами. Вдруг впереди появляется темное, едва различимое пятно. Когда приблизились, оказалось, что навстречу идет отряд бородатых мужчин с оружием и в афганских халатах. Их было около двадцати человек, в центре суровый бородач, не иначе командир.

«Это наемники, – сказал водитель – им кто больше платит, тому и служат. Сейчас все только за доллары воюют. Вчера они талибами были, а сегодня против них пошли, как и многие теперь».

Главный с помощью автомата показал, чтобы машина остановилась. Водитель нажал на тормоз, приоткрыл дверь и что-то крикнул на фарси в сторону пыльной дороги. Оттуда ответили.

«Выходи, они посмотрят на тебя, спрашивают кого я везу», – вдруг занервничал Изатулла.

Я дернул за ручку двери и провалился в толстый слой желтой придорожной пыли. Несколько афганцев смотрели на меня как на добычу, но что они могут взять кроме блокнота?

–Американец? – Спросил командир наемников.

–Русский, – ответил я. «Это шурави», – включился в разговор переводчик с фарси, который тоже ехал в машине.

–Дай сюда блокнот, – строго приказал наемник.

Блокнот мне б