Слепень (повести)

Иван Иванович Любенко

…Зимой 1909 года Ставрополю был объявлен ультиматум. На страницах свежего выпуска местной газеты, прямо на первой полосе под заголовком «То ли верить, то ли нет» было опубликовано письмо некоего Слепня. В нем говорилось, что он уже провел суд на самыми мерзкими и низкими людишками Ставрополя: старшим советником Губернского Правления, судьей Окружного суда и врачом. И если они до 25 января не отправят письменное покаяние по указанному адресу, приговор будет приведен в исполнение.

Приговоренные, как и ожидалось, никаких писем отправлять не стали. Чуть позже каждому из них пришла посылка со странным содержимым: внутри находилось тридцать серебряных монет, хвост крысы, охотничья пуля, кусок сыра и вилка для мясной нарезки. А еще через время каждый из них получил по заслугам.

Ставропольцы в ужасе. Ведь совсем скоро на страницах газеты появилась новая статья и новый список приговоренных. Кто такой Слепень и зачем он это делает? Выяснить это предстоит адвокату Ардашеву…

Вместе с заглавной повестью «Слепень» в состав сборника вошли 3 рассказа и повесть «Тёмный силуэт» из цикла «Клим Ардашев».

Иван Любенко

Слепень (повести)

Мёртвое пианино

I

Вернувшись из сочинского имения редактора «Петербургской газеты», Ардашевы зажили привычной провинциальной жизнью. Днём Клим Пантелеевич участвовал в судебных заседаниях, а по вечерам возвращался к недоконченному роману или до позднего вечера засиживался в кабинете с томиком Чехова.

Вторник шестого августа был неприсутственным днём – Ставрополь отмечал Преображение Господне (Яблочный Спас), – и Ардашевы решили посетить новый кинематограф «Модерн», открытый братьями Меснянкиными в двухэтажном «Пассаже»[1 - Пассаж (фр.) – крытая галерея для пешеходов, соединяющая две улицы, на которых помещаются различные магазины (Словотолкователь под редакцией С.Н. Алексеева, М., 1898. – Прим. авт.).]. Французское название было выбрано не случайно. Выстроенное совсем недавно здание соединяло Николаевский проспект и Казанскую площадь с шумным Нижним базаром. Коммерческие и зрительные залы находились в одном помещении. На втором этаже размещался театр на шестьсот мест и торговые отделы, на первом – кинематограф на двести зрителей и многочисленные купеческие магазины. Не обошлось и без модного внутреннего дворика со стеклянной галереей, где в деревянных кадках росли заморские диковинные пальмы, а в ажурных клетках кричали беспокойные попугаи ара, какаду и весело свиристели русские канарейки. В подвальном помещении раскинулся шикарный ресторан «Гном».

Уже на подходе к «Пассажу» зазывно кричали красные афиши рекламных тумб: «Спешите видеть! Видовая лента “Полёт дирижабля”. За ней – фильма “Ад”! Только здесь вы можете встретить трёхротого Люцифера и своих умерших знакомых. Более 150 действующих лиц! Движущаяся картина собрала более двух миллионов долларов в Северо-Американских Соединённых Штатах. Третья фильма – “Большое ограбление поезда”. Убийства, погони, перестрелки! Экспроприация на железной дороге! И всё за один сеанс!»

Пройдя в зал, Ардашевы заняли кресла в пятом ряду. Билет сюда стоил пятьдесят копеек. Если оставались свободные места, гимназистам и нижним чинам продавали места за половину стоимости.

Почти у самого экрана, под углом, стояло пианино. На венском стуле висел летний сюртук тапёра. Самого музыканта в зале ещё не было. На приставном столике виднелась бутылка сельтерской и чайный стакан.

Мимо Ардашевых текла людская река. Зал заполнялся, точно пчелиный улей перед дождём. Клим Пантелеевич раскланивался со знакомыми. А их было немало: председатель Губернского комитета по делам мелкого кредита Фрауф, заведующий ломбардом отставной губернский секретарь Сафронов, управляющий Ставропольским отделением Азовско-Донского коммерческого банка Старосветский с семьёй, помощник врачебного инспектора Мильвидский с супругой, судья первого участка города Бенедиктов, податной инспектор Васильев… Да разве всех перечислишь?

Наконец лампы Сименса и Гальске потухли.

Тапёр занял место у инструмента.

Робко застрекотал киноаппарат «Патэ», потекла лёгкая мелодия, и л