I Not guilty

В белоснежной уборной расписаны стены

Абстрактно багряной росой.

Лежит на полу бездыханное тело

Девицы совсем молодой.

На улице воют сирены,

И в двери стучатся мужи,

Соседи не могут поверить

В итог ускользнувшей любви.

– Я слышала крики мужские,

Глухие удары в ночи…

И визг, выраженья плохие, —

Детективу старуха бренчит.

Мужчина в погонах смиренно

Заносит слова в протокол:

– Как близко был убиенный

С этой гражданкой знаком?

В беседу вступает другая:

– Прекрасная пара была,

Хоть девка-то эта дурная,

Сама мужика довела!

В свои-то, да в юные годы

Я о таком и мечтать не могла,

Хоть рыцарей разной породы

От сердца тогда прогнала.

Старуха уныло внимает:

– Вот молодёжь же пошла!

Счастья не ценит, не замечает.

Спадёт ли с их глаз пелена?

По лестничной клетке проносится парень

С тяжёлой массивной пилой:

– Всё так же не открывает?

Придётся нарушить покой!

Уж слышится скрежет металла

И лязг швейцарской двери —

Вот-вот земная Вальхалла

Раскроет чертоги свои.

Минуты прошли, гражданин полицейский

Украдкой заходит, своим машет рукой:

Печален и пуст внутри быт житейский,

Мглы нету лишь в ванной одной.

Над телом склоняется тело,

Упорно ища слабый пульс.

– Есть? – шепчет кто-то несмело.

– Есть! Сейчас же за скорой метнусь!

Один на один юнец остаётся

Со строгою красотой —

Из черепа кровь её льётся,

Но лик безмятежен живой:

Спокойно закрыты большие глаза,

Грудь не вздымается, краснеет коса.

– Нет, – в пустой комнате глас раздаётся,

– Так помощь мы вряд ли дождёмся.

Уверенным жестом сорвав полотенце,

К её голове он нежно прильнул

И, повернув обмякшее тельце,

Заботливо рану приткнул.

Мигалок становится больше

На улицах тёмного города,

То едут врачи скорой помощи

Спасать от могильного холода.

Свободны ночные дороги —

Нет пробок на них, нет зевак —

И топчет уж фельдшер пороги,

Спешит разобрать тот бардак.

Из тёмно-коричневой склянки

Незримо выходят пары.

Вдруг челюсть сомкнулась беглянки,

Сменился наклон головы.

В сознанье вернулась юная дева,

Облегчённо вздохнул полицейский конвой.

– Это лишь часть от общего дела!

В больнице Вас ждёт тишина и покой.

Врача перебил сотрудник в погонах:

– Постойте, голубчик, нельзя ль без палат?

Прижмите-ка перекиси в тампонах,

Глядишь, обойдёмся без временных трат!

Скептический взор стал наградой невежде

И тихий, но видный укор —

Врач осмотрел больную в надежде,

Что подождёт лишний час прокурор.

От жуткой мигрени спасение

В таблетке убийца нашла

И свой второй день рождения

Справлять в отделение пошла.

Холодный свет одной лампы

Укрыл в полумрак кабинет.

И следователь беспощадный

Составил убийства портрет:

– Гражданка, я Вас понимаю,

Исправьте, где надо, меня —

Уж ночь за окном отступает,

Ждёт дома меня малышня.

Скорей же мы с делом покончим,

Пусть судьбы решит правый суд!

Вы подпишите вот тут протокольчик,

Вас в камеру и отведут!

Устав одинокой быть, верно,

Вы в быстрых свиданьях сыскали халву,

Но жуткий мужчина сказал о Вас скверно,

Вы не сдержались. Отомстили ему.

Сбежали, минуя прилавки,

Затем Вы вернулись домой

И, судя по травме из справки,

Ударились головой.

Сквозь боль улыбнулась юная дева,

Из страха и робости спрятав свой взгляд,

– Вы не правы, – прозвучало несмело, —

Хотя Вас слова мои не убедят.

Чтоб быть достоверной, начну я с начала.

Я всё Вам сейчас без прикрас расскажу…

Поверьте, я в этой истории тоже страдала,

Даже больше и чаще, чем все, положу.

II Per aspera ad astra

Когда на город сумерки спустились,

Когда открыли двери клубы, бары,

С тремя подругами мы погрузились

В любимые студентами забавы.

В лучших нарядах общежитье покидая,

Негласно заключили мы пари,

Что будет самая из нас крутая

Та, что больше кавалеров покорит.

Судить нам о победах было сложно —

Татьяне больше всех несли вина,

Мария быстро с принцем удалилась, должно,

Алина с ухажёрами плясал