Чисто английское убийство

Сирил Хейр

Золотой век английского детектива

Роман, который лег в основу легендарного одноименного фильма, любимого многими поколениями российских зрителей.

В фамильном замке лорда Уорбека на Рождество собираются родственники и друзья. Неожиданно прямо во время ужина умирает Роберт Уорбек, единственный сын и наследник старого лорда. Что это – убийство или несчастный случай? Ждать помощи в расследовании неоткуда – особняк отрезан от мира снегопадом, телефонная линия отключена. Смогут ли гости самостоятельно вычислить затаившегося в доме убийцу или кто-то станет его следующей жертвой?

Сирил Хейр

Чисто английское убийство

Серия «Золотой век английского детектива»

Cyril Hare

AN ENGLISH MURDER

Перевод с английского О. Постниковой

Печатается с разрешения United Agents LLP и The Van Lear Agency LLC.

© Charles Gordon Clark, 1951

© Перевод. О. Постникова, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

I. Дворецкий и профессор

Уорбек-Холл считается самым старым жилым домом в Маркшире. Угловая северо-восточная комната, служащая фамильным архивом, – вероятно, самая старая его часть, и уж точно самая холодная. Вацлав Боттвинк, доктор философии Гейдельбергского университета, почетный доктор филологии Оксфордского университета, бывший профессор современной истории Пражского университета, член-корреспондент полудюжины научных обществ от Лейдена до Чикаго, почувствовал, как холод пробирает его до костей; он сидел, склонившись над страницами сложенных в стопку блеклых манускриптов, и время от времени отрывался от чтения, чтобы своим угловатым иностранным почерком выписать из них некоторые отрывки. К холоду он привык. Холодно было в его студенческой квартире в Гейдельберге, еще холоднее – в Праге в 1917 году, а холоднее всего – в концлагерях Третьего рейха. Он чувствовал холод; однако он не позволял холоду себя отвлекать – до тех пор, пока его пальцы слишком сильно немели, чтобы держать ручку. Холод был лишь надоедливым фоном для работы. Настоящим препятствием, которое беспокоило его в данный момент, был отвратительный почерк, которым третий виконт Уорбек записывал комментарии к письмам, полученным им от лорда Бьюта в первые три года правления Георга III. Ох уж эти заметки на полях! Ох уж эти неразборчивые сокращения и вставки между строк! Доктор Боттвинк начинал испытывать личную неприязнь к этому жившему в восемнадцатом веке аристократу. Получатель столь важной информации, хранитель государственных тайн, неизмеримо ценных для последующих поколений, в достаточной степени обладал чувством долга, чтобы сохранить письма нетронутыми, но затем вдруг решил испещрить самые ценные конфиденциальные сообщения неразборчивыми каракулями – о, это было невыносимо! Именно по этой причине изучение документов в Уорбеке заняло вдвое больше отведенного на него времени. А время было дорого для стареющего ученого, чье здоровье уже было не тем, что прежде! И это будет его вина, если работа, которая должна была показать развитие английской конституции между 1750 и 1784 годами, останется неоконченной из-за смерти автора. Доктор Боттвинк сердито и недоуменно смотрел на лежащие перед ним каракули и сквозь два столетия шепотом слал проклятия на голову лорда Уорбека и его плохо очиненное перо.

В дверь осторожно постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел слуга. Это был пожилой дородный мужчина с неопределенным выражением лица, характерным для дворецкого из хорошего дома.

– Я принес вам чаю, сэр, – сказал он, опуская поднос на стоящий посреди комнаты стол.

– Благодарю вас, Бриггс, – сказал доктор Боттвинк. – Вы очень добры. Право, не стоило беспокоиться.

– Никакого беспокойства, сэр. Я и сам обычно выпиваю чашку чая примерно в это время, а сюда из буфетной всего один лестничный пролет.

Доктор Боттвинк серьезно кивнул. Он был в достаточной степени знаком с английскими традициями, чтобы знать, что даже в нынешнее время дворецкий, как правило, не объясняет, почему он подал чай находящемуся в доме гостю. Именно потому, что он находился здесь не совсем на правах гостя, Бриггс счел необходимым объяснить, почему дл