Интроверт

Кристиан Роберт Винд

Жизнь семнадцатилетней Софи Доусон никак не назовешь счастливой. Ее мать, мелкая преступница, в очередной раз оказывается за решеткой, после чего девушка решает сбежать от органов опеки. Софи заселяется в самый дешевый номер придорожного мотеля и пытается понять, что ей делать дальше. А в это время в комнате за стеной появляется очень странный постоялец. Он не произносит ни слова, старается никому не попадаться на глаза, а по ночам из его номера доносятся странные звуки. Кто же этот загадочный незнакомец и какие тайны он скрывает?

Кристиан Роберт Винд

Интроверт

Я ворон без перьев.

Я пыль. Я ничто.

Я ветка, скребущая чье-то окно.

Я ветер за дверью.

Оживший мертвец.

Я чье-то начало. Я чей-то конец.

Я ливень ночной.

Сова на болоте.

Я то, что придет, когда вы умрете.

Я холод степной.

Шаги за спиною.

Я то, что из тьмы манит за собою.

Я шорох в подвале.

Коряга в реке.

Я вязкая тина в мутной воде.

Я монстр из спален.

Безглазый портрет.

Я то, что есть там, где ничего нет.

    К. Р. Винд, 18 дек. 2020 г.

Глава 1. Голоса из гетто

– Мам, эти хлопья давно просрочены, – тяжело вздохнув, я сунула вскрытую картонную упаковку под нос уставшей женщины с ярко-желтыми волосами. – Видишь? Срок годности вышел еще в апреле!

– Я знаю, Софи, – она со стуком опустила кофейную чашку на обшарпанный кухонный стол самого маленького на свете размера. – Я купила их в лавке у Саманты.

– О, ну тогда понятно, – я многозначительно закатила глаза и покорно принялась за отсыревшие кукурузные хлопья.

Мы обе прекрасно понимали, что нас ждет дальше. Когда мама отправлялась в магазин к Саманте, это означало лишь одно – у нас совсем не осталось денег, и ближайшие несколько недель (как минимум) мы будем вынуждены питаться просрочкой, которую Саманта тайно сбывала в нашем чертовом гетто почти задаром.

В такие моменты я называла себя «королевой дисконта». Не слишком-то весело осознавать, что ты питаешься не лучше, чем бродячий пес, копошащийся в мусорном баке на окраине квартала. Скорее, это вообще ничуть не весело.

Даже нищая семья мексиканцев, обитающих по соседству с нами, никогда не затаривалась уцененными продуктами в лавке у Саманты. Чаще всего ее постоянными покупателями были плохо пахнущие бродяги с длинными бородами и безработные бедняки. Вдвойне обиднее. Ведь мама много трудилась, да и я нередко помогала ей в ночную смену, тайком прокрадываясь в госпиталь, где она числилась в штате младших медсестер.

Но этих денег все равно катастрофически не хватало. Так частенько случается во взрослой жизни, если ты оказываешься по уши в долгах. Поэтому мой вам горький совет – никогда не берите кредиты и не живите в долг.

…Ну, а потом мама неизбежно скажет, что у нее наклевывается одно непыльное дельце. В лучшем случае, после этого у нас снова ненадолго появятся деньги, чтобы мы могли и дальше выплачивать аренду за ржавый фургон, который арендовали на протяжении последних семи месяцев. В худшем, ее вновь поймают с поличным и упекут за решетку. А мне снова придется пускаться в бега, чтобы меня не могли увезти в сиротский приют на время судебных разбирательств.

В общем… всем привет, перед вами (вроде как до сих пор) Софи Доусон! А это – моя новая жизнь.

Ну, что я еще могу рассказать о себе? Я хожу в унылую старшую школу, где в основном числятся одни неликвиды (именно так шепотом сказал директор на ухо новому преподавателю). И у меня почти ничего нет. Ну, всяких там вещей. Вообще, все мое барахло с легкостью умещается на открытой вешалке у входной двери фургона. Там же висит слегка вылинявший школьный рюкзак. Он нежно-розового цвета – мне он всегда напоминал птенца фламинго. Хотя, если честно, я понятия не имею о том, как выглядят их птенцы. Просто ассоциация.

Что еще?.. Ах, да! Моя мама. Ее зовут Эмили Доусон, но вы можете называть ее миссис Доусон. Так ее называют почти все – и знакомые, и пациенты. Наверное, потому, что у нее очень серьезное и грустное лицо. Таких людей интуитивно не хочется называть по имени. Как-то неудобно, что ли. Порой, когда мы с ней особенно сильно повздорим