Я буду нежен
Ольга Болдырева
Все мы носим маски: праведный пастырь, хорошая мать, бунтарь. Но что будет, если заглянуть поглубже? Так ли плох дьявол, как о нем говорят? И что случится, если он заглянет в маленький городок? В первую очередь пострадают маски. Что скрывается за личиной?
Мия не знала, что живёт по соседству с маньяком. Не знала, что скоро окажется у него в подвале.
Содержит нецензурную брань.
Ольга Болдырева
Я буду нежен
Дьявол – большой оптимист, если думает, что людей ещё можно ухудшить.
Карл Краус
I
Краска пятнами ложилась на дерево, цвет яичной скорлупы замазывал гнилые доски. Пот выступал на его лбу, капал неприятно на глаза и щипал зрачки. Это были последние жаркие выходные осени. Соседские детишки резвились и брызгали водой друг на друга из шланга. Теодор вздохнул, смахнул капли пота со лба, сел на лавочку и достал сигариллу. Это была одна из его слабостей. Запретный плод.
– Здравствуйте мистер Хейл. – По дорожке шла Мия, она сияла на солнце, как и все шестнадцатилетние девушки. Глупость, наивность и вера в лучшее – губительные дары в одном мешке. Когда самосохранение не работает, когда все делается просто назло, лишь бы по другому, лишь бы показать что у тебя есть возможность делать иначе. И голос разума молчит, когда тебе протягивают первую банку пива, первый косяк или заднее сидение его машины. Когда после этого ты гадаешь, а любит ли?
– Добрый день Мия. – Священник одобрительно кивнул и проводил взглядом ее короткую юбку. Сигарилла дымилась, Теодор задумался, и медленно втянул никотин. Пора собираться.
Сегодня он ждал исповеди, раз в несколько дней к нему приходил один и тот же мужчина. Теодор его никогда не видел, но безумно боялся слышать даже его голос. Когда незнакомец говорил, Тео казалось, что в глубинах его собственной души затапливало подвал от желчи и вырывалось на свободу то, что он так старательно запирал. Так же старательно, как юную Эмму.
Он переоделся и спустился в подвал. На полу сидела девушка, ее руки были связаны за спиной, рот заткнут кляпом. Ноги в ушибах и ссадинах были скованы. Как только Тео вошёл в подвал она замычала.
– Знаешь, за внешним фасадом мы всегда скрываем свои самые грязные желания. – Находу он расстегивал ширинку. – И я думаю, ты хотела нечто большее в своих фантазиях, чем пофлиртовать на спор. – Он достал кляп изо рта, провёл большим пальцем по ее губам. Щеки Эммы блестели от слез. – И каждый должен получать то, что хочет. – Он держал рукой за её волосы и проникал все глубже в горло. Эмма дрожала, из глаз лились слезы, она задыхалась от страха и от члена пастыря в ее горле. Он смотрел на неё, держал синие волосы и думал о том, что Эмма была непоколебима только внешне. Внутри ее стержень больше походил на стертый канат. Иначе, она бы боролась до последнего, кричала, пыталась выбраться или, по крайней мере не брала в рот так смиренно. Он хотел чтобы она сопротивлялась, хотел ощутить ее зубы. Но ее фасад не оправдал его желаний.
Скоро он вспомнил про время, пора ехать. Он вытащил член, ее губы сомкнулись в безмолвии на кляпе. Тео выключил свет и закрыл белую дверь на замок.
Через час Теодор стоял в кабинке для исповеди и слушал своего единственного посетителя. Сегодня городок замолк и отпустил грехи.
– Каждый должен получать то, что хочет. Как вы думаете, пастырь? – Тео дрогнул. Но решил, что никто не мог подслушать его в подвале и на время успокоился.
– Возможно, а чего хотите Вы? Сегодня я слышу вы более бодры.
– Ночь выдылась на редкость спокойная. Сегодня у меня не было желания совращать чужие души. Я беспредельно чёрный человек, я хочу чтобы великий Бог перестал нас обманывать милостью и каждому даровал по заслугам.
– И, как по вашему, чтобы он дал вам?
– Смотря о каком Боге идёт речь. Один все, другой ничего. Вы же знаете, мы лишь марионетки в великом споре. Кто-то больше, кто-то меньше. Я считаю что самое интересное, это смотреть на эволюции души. Она может эволюционировать во что угодно. Мать Тереза, Маньяк, Насильник. – Тео почувствовал как пот снова проступил на загоревшем лбу. – Мы ведь все всё равно сгорим. Кто-то на работе, кто-т