В один из дней,

Спустившись в лог,

Задумчивый и злой,

Изрёк Крестьянин монолог

С громами и хулой.

Причиной был прискорбный акт —

Узрел он в чаде винном,

Как Смерть пересекала тракт

С шипением змеиным.

В трепещущей накидке алой,

С собольей лентою внизу,

Завидев гостя, она встала,

Рукой опёршись на косу.

Подарок пахарю!

В Сретенье

Джон Бигль нашёл себе вдову!

Он тёр глаза, но наважденье

Пред ним качалось наяву!

Тут Солнце на гору присело,

И тени длинные легли,

А Смерть в большой лорнет глазела,

Кто там залился у земли.

Ах, Джон!

Старик!

Скорее драпай!

Беги!

Лови скорей момент,

От девы, сжавшей птичьей лапой

Свой навощёный инструмент!

Она сказала, скрежеща:

– Получишь у меня леща!

Крестьянин – атеист старинный

И всем известный демагог,

Увидев бабу в рясе длинной,

Упал, лишившись рук и ног.

Но чтобы лохом не казаться,

И чтобы шанс иметь пожить,

Решил в дисскуссию ввязаться,

И зубы ей заговорить.

Одно – сказать вдове: «Привет!»,

Но сколько нужно злости,

Чтобы интимный тет-а-тет

Иметь с такою гостьей?

Крестьянин начал издалёка…

Сто лет назад… в краю родном…

Про Магомеда – свет Востока,

Что шлялся в мире одиноко —

Елейным, нежным голоском.

………………………………

Он пел ликующе и смело

Про Еву, Рай…

О как он чист!

Провинциальный Кампанелла,

Был бабник, но и утопист!

– О Смерть!

Ужасная старуха!

Дитя комет и злых планид!

Давно уже чужое брюхо

Тебя тревожит и томит,

Но сердце у тебя – гранит!

Оно не внемлет стону, плачу,

И честной бедности впридачу,

И твой ответ всегда суров

На плач и сетованья вдов!

Тебе легко всем миром править,

Ты слова не даёшь добавить,

И в дверь стучишь, сюрприз любя,

Когда совсем не ждут тебя!

Умеешь вслушиваться в речи

В глубоком сне, на поле сечи,

Чтоб полусловом как-нибудь

Язык несдержанный заткнуть!

Порой желудочною болью

Ты заявляешься к застолью,

И гонишь ты пинком тогда

Людей в отхожие места.

Ты горбуна с противным звоном

Мгновенно делаешь пижоном,

А франта, веселясь сполна,

Ты превращаешь в горбуна!

Зачем, негодница святая,

Ткнуть норвишь в счастливый дом,

Чужое счастье потрясая

Своим изъеденным перстом?

Среди весёлого обеда

Говорунам готова ты

Прервав почтенную беседу,

Заткнуть землёй глаза и рты!

Или сосиску на обеде

В другое горло пропихнуть

Без уважения к беседе…

Вот так судьба!

Вот это путь!

При этом улыбаясь сладко…

О, ты большая демократка!

С виною или без вины

Перед тобою все равны!

Тебе не посвящают речи

Те, кто лежат на поле сечи,

Взывая к милости врага…

Нет, ты не дашь им молока!

Есть масса милосердья в том,

Чтобы давнуть их каблуком,

Но лучше во спасенье ложь!

Прошу тебя!

Ты их не трожь!

Я никогда понять не мог

Твоей косы рублёный слог

И ритм большого долота,

С которым бродишь ты всегда!

Вот факт недавний для примера:

Презрев плачевный наш удел,

Ты прибрала беднягу мэра…

Зачем?

Он был в начале дел!

Не брал щенков, откатов, взяток…

Из рук не выпускал бразды…

Неужто был он слишком сладок

Сеньора, в качестве еды?

Я, мать, всего лишь работяга…

Сижу, кошу здесь у оврага,

Сижу и нюхаю цветы,

На суше- копр,

А в речке – драга…

А тут вершиной красоты

Передо мной явилась ты!

Ты средь людей разносишь зло!

Я пред тобой!

Не повезло!

И хватит говорить с тобой!

Готов погибнуть, как герой!

P.S. Шепну я по секрету:

Сосед мой – здоровяк, нахал…

Он землю межевал к обеду

И треть земли моей украл.

О, если б ты его взяла

К себе за шкирку, как орла!

Усвоив смысл тирады краткой,

Отнявши руки от лица,

Сказала Смерть с улыбкой сладкой:

– Мон шер! Я вижу храбреца!

Елей ушам моим, отрада —

Твои напевы, Шахразада!

Тут Смерть угрюмо промычала:

– О, как я в старости устала!

Не слишком ль к старости ты строг?

Была я ласкова сначала!

Я лепетала и молчала!

Я ж не отбойный молоток

По производству, скажем гр