Цвет тишины
София Шуленина
Маленький город Лумиукко затерян в северных шхерах. Девять месяцев в году здесь царит зима, а лето короткое и холодное. Южного парня по имени Тахти судьба забрасывает в этот суровый край. В чужом мире, в чужом городе Тахти заводит новых друзей. Скоро он начинает понимать, что у каждого здесь свои секреты. Общее прошлое связало людей прочнее, чем кровное родство. Тахти оказывается втянут в историю, которая началась много лет назад. Все в ней связано и запутано. И круги по воде все еще идут.
Это история о дружбе. О принятии, прощении, доброте, страхах, потерях и любви. Она о людях, которых мы считаем семьей, и о месте, которое называем домом.
Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.
Содержит нецензурную брань.
София Шуленина
Цвет тишины
Примечания автора
Я немножко прибавила стран и городов на карту мира. Наряду с вымышленными городами и странами упоминаются реальные географические объекты. Так задумано. Прошу не судить строго.
Все персонажи и события вымышлены, а совпадения случайны.
***
Ла’а и Лумиукко – это два штата одной страны.
Национальный язык – английский.
Вердель находится в Ан-Лодалии.
Национальный язык – итальянский.
Маатальви находится недалеко от Лумиукко.
***
Эпизоды, помеченные знаком ***, повествуют о событиях настоящего.
Эпизоды, помеченные знаком ///, повествуют о событиях прошлого.
***
В тексте присутствует…
В общем, в тексте много чего присутствует.
Если что – я предупреждала.
***
Море никуда не денется.
Пролог
Его вели по холодному пустому вестибюлю. Шаги наслаивались многоступенчатым амфитеатром эха, отчего гудело в ушах. Несколько рядов металлических стульев с сидушками, обитыми серым дерматином. Белый свет потолочных светильников, белый пол и белые стены. Смешение больничных запахов: хлора, спирта, озонатора. От этих запахов кружилась голова и тошнило.
Мимо проходили люди в белом, сливались в размазанные диффузные силуэты. Мир крошился на нарезку из размытых кадров, снятых на цветущую линзу, в расфокусе и с плоским верхним светом. Его трясло, ноги не слушались. Больше всего на свете он хотел отсюда сбежать.
Его сопровождали двое из службы опеки и психолог из социальной службы. Около стойки стояли полицейский и психотерапевт. Полицейский вооружен. На психотерапевте дежурная улыбка, а взгляд пристальный, сквозной, как пулевое навылет.
Он едва сдержался, чтобы не захохотать в голос.
Табельное оружие оказалось намного тяжелее, чем он представлял.
Кто-то в темном шуршал бумагами у края информационной стойки, в подвижном полумраке. Низкий ключ. Вдоль окон, по залитому до пересвета пятну, шел кто-то в белом. Высокий ключ. Пока служащие разговаривали около стойки регистрации, он подпирал спиной стену и рассматривал собственные кеды. Эти кеды появились случайно, перед самым отъездом. Так получилось, что у него не оказалось летней обуви, и они просто зашли с отцом в первый попавшийся магазин одежды. Просто синие кеды. Синие кеды. Просто кеды. Кеды-кеды-кеды.
Все будет хорошо.
Его повели по лестнице на второй этаж. Лестницу заливал бело-голубой свет, будто под светофильтром. Размытые тени наползали друг на друга эффектом боке. Эхом наслаивались шаги – за спиной, сбоку, впереди. Справа только перила, и пустота – синяя диффузная пустота, в которой никого нет. Он перегнулся через перила, чтобы посмотреть вниз, в никуда. На плечо тут же легла чья-то ладонь.
– Пойдем дальше.
Психотерапевта он узнал по голосу, на него даже не посмотрел. Шел с ними. Без вариантов. Белые силуэты вокруг него раскачивались на фоне света, контуры едва различимы.
В коридоре наливной пол отражал потолочные люминесцентные лампы. Белые стены давили на нервы. На каждой закрытой двери висела табличка с именем. Редкие люди в синем проходили беззвучными шагами, безликие и безучастные. После них оставался только тошнотный флер дезинфектора. Тишина разрывалась звуками, била по ушам. Бил под дых запах медикаментов вперемешку с дезинфекторами. Опять начало тошнить. Заложило уши. Так бывает, когда еще немного – и вырубишься.
Коридоры, кабинеты,