Дождь

Меган Хорхенсен

Научно-фантастический роман. На Землю обрушивается неожиданная угроза – человечество живёт последние недели. Завтра нас не станет.

Меган Хорхенсен

Дождь

Пролог

Верхушки деревьев вздрагивают. Раз… Другой… Третий. Мокрые взъерошенные птицы срываются с ветвей, взлетают, кружат минуту над лесом, возвращаются в промокшие насквозь гнёзда. И вновь наступает тишина.

Только беспрестанная дробь серого дождя скучно бьёт по набухшему от влаги сосновому лесу, примостившемуся у подножья гор, ещё месяц назад гордо носящих снежные шапки, а сегодня серо-грязных, потерявшихся в водяном тумане, неторопливо выползающем из долины и обволакивающим хребты и вершины.

Несколько минут дождливой тишины, и лес снова вздрагивает. На сей раз сильнее. И снова взлетают птицы. Теперь их больше, гораздо больше.

Распластав крылья, птицы парят над лесом, – невысоко, без спешки. Недоуменно кричат, щебечут, клёкочут.

В пропитанном влагой воздухе вьётся уже всё пернатое население большого соснового леса, уютно расположившегося у подножья гор, по берегам стремительной ледяной речушки, совсем недавно настолько узенькой, что местные оленята перепрыгивали её играючи, но сейчас набухшей грязной водой, грозной и чёрной.

Лес дрожит уже не переставая. Хвойные иголки тучами срываются с веток, пикируют и устилают водную гладь, под которой скрывается тоскливая лесная земля, превратившаяся за месяц непрерывного дождя в непролазное грязное болото.

Проходит ещё минута, и с гор приходит гул. Сначала тихий, но с каждым мгновением наливающийся силой, приближающийся, перерастающий в грозный вой, гром и неимоверный грохот.

Не утонувшие ещё лисы и кабаны, пережидающие дождь на холмиках, на нижних ветвях деревьев или на высоких гнилых пнях, спохватываются и стремглав, разбрасывая грязь и поднимая завесу брызг, мчатся от горы, подальше от воя и грома. Звери плывут в низинах, изо всех сил пытаясь выбраться если не на сухое место, то хотя бы туда, где можно продолжить отчаянный бег. Падают, скользя и застревая, натужно верещат, с ужасом ощущая приближение кошмара, осознают шестым чувством безнадежность бегства, но бегут, бегут, бегут…

И, наконец, грохот вторгается в лес. Вбивается в ряд сосен на опушке, ликующе разбавляет вой треском разламываемых деревьев и терзаемых кустов.

Стена грязи, начавшая свой путь у горных вершин, набравшая к подножью гор высоту в полсотни метров и ширину в километр, яростно обрушивается на строй сосен, переламывая стволы, перемешивая щепки и грязь, разбавляя чёрной речной водой кружащееся месиво из песка, земли, камней, разломанных бревен и ошметков зверей, не добежавших до спасительной границы потока.

Подкрепившись тем, что ещё секунды назад было тихим, озябшим, промокшим насквозь лесом, насытившаяся мокрая стена, с ревом и нарастающим грохотом, продолжает тяжёлый бег вниз по склонам предгорий, вдоль русла реки, туда, где на выходе из ущелья спит застывший под ливнем город.

А сверху поток равномерно поливается дождём. Непрерывным, неустанным, тяжёлым.

Часть первая. Солнце

Глава первая. Алиса. Латвия

Каноэ было настоящим – вырубленное из цельного ствола дерева, без единого гвоздя, обшитое изнутри медвежьей шкурой. А река казалась игрушечной, ненастоящей, как и вся уютная страна, которую Алиса даже на карте не сразу нашла, когда её предложили пройтись маршрутом третьей категории по короткой речке в махонькой экзотической республике, хоть и европейской, но спрятавшейся в пестроте географических карт так, что с первого раза и с лупой обнаружить не удастся.

Река, хоть и игрушечная, однако спешно несущаяся между невысокими, но отвесными скалами, рыскающая по сторонам, забрасывающая в лодку снопы брызг, не позволяла отвлечься ни на мгновенье.

Вот уже пять лет прошло с того дня, как Роб уговорил Алису провести первый совместный отпуск на лодке, спускаясь от истоков до самого устья по какой-то богом забытой северной канадской реке. На следующий год они сплавлялись по симпатичной португальской речушке. Затем съездили в Анды, затем в Аппалачи.

А прошлой зимой, Роб, краснея и мучаясь, объяснил, что он к Алисе очень хорошо