Пираты и проститутка. Обратно в XXI-й

Василий Боярков

Продолжение необычайных и удивительных приключений отважной пиратки… На этот раз удачливой Лере Доджер, по воле случая оказавшейся в XVIII веке, придется столкнуться не только с хитростью и вероломством коварных и кровожадных врагов, но еще и с подлым предательством близких и, казалось бы, самых верных друзей.

В XXI же веке могущественные силы одного очень таинственного ордена организуют очередные провокации против российских и китайских морских военных.

Василий Боярков

Пираты и проститутка. Обратно в XXI-й

Глава VII. Очередная вражеская атака

Мордвинов Игорь Станиславович вот уже тринадцатый час поочередно допрашивал у себя в кабинете то капитана третьего ранга Кудряшова, то лейтенанта Кушму, увлеченно пытаясь выведать у них истинные причины трагедии, случившейся в Черноморских водах с фрегатом, носящим гордое название «Ярославец». Подполковник и руководитель особого отдела всего Крымского полуострова, он являлся мужчиной, недавно достигшим тридцатидевятилетнего возраста и в «упорнейшей» борьбе с провокаторами, предателями и диверсантами только-только сумевшим добиться своего назначения командиром всей опер-части, однако, даже несмотря на это очень весомое обстоятельство, по сложившейся у него за долгие годы привычке он взялся вести расследование этого крайне запутанного дела лично, чтобы, так сказать, все видеть воочию. Останавливаясь на его внешних и характеризующих данных, стоит отметить: человек он был очень властолюбивый, не терпящий никаких разногласий со сложившимся у него мнением, пусть хотя в чем-то и неправильным, но уже четко сформировавшимся (про таких людей еще обычно говорят, что он самодур), а потому если для него и существовали какие-нибудь авторитеты, то только вышестоящие, ну, а вот к ним-то он относился с лизоблюдством и крайним почтением, почему, очевидно, и смог так быстро добиться своего теперешнего служебного положения, довольно-таки высокого и облеченного практически безграничной властью; дальше следует сказать, что, будучи подтянутым и целеустремленным оперативным сотрудником, он большое внимание уделял и своему физическому развитию и, соответственно, всей фигуре в целом, в результате чего смог достичь и стройности, и атлетической силы, и видимой моложавости; лицо «особиста» было, не сказать, что приятным (потому как напускная суровость, черствость и нескрываемое высокомерие делали его просто отталкивающим), тем не менее своим отличительными чертами передавало, что в действительности оно является вполне даже красивым, где особенно можно выделить: каре-оливковые глаза, гладкую загорелую, почти бронзовую, кожу, мужественно выпирающие скулы, в основном прямой, лишь на конце чуть вздернутый, нос, тонкие, плотно сжатые губы, всегда нахмуренные брови и, венцом, коротко остриженные светло-русые волосы; одет офицер был, в отличии от обоих мореплавателей, в военную форму армейского зеленого цвета.

– Значит, – подполковник потел и, допрашивая в очередной раз Кушму, страшно нервничал и уже давно начинал покрываться легкой испариной, – ты, сосунок, – в своих выражениях особых церемоний он явно не допускал, – пытаешься мне «втереть», что на вас напали злобные пираты, прибывшие прямиком из, «хрен» знает, какого века – так, что ли, прикажешь тебя понимать?

– Все правильно, – от периодических оров, в течении последних нескольких часов буквально «сыпавшихся» на него то от этого сурового человека, то от его подчиненных (которые, кстати сказать, пока он находился в этом кабинете, «обрабатывали» его командира, чтобы, как они выражались, у него не было спокойного отдыха), лейтенант стал слегка подергивать глазом, а его левую щеку все больше сводило неприятной и мучительной судорогой, не позволявшей речи изливаться нормально, как это бывало в обычных, привычных, условиях, от чего начинало создаваться вполне определенное впечатление, что от перевозбуждения и страха парень потихоньку сходит с ума и уже, как лишнее подтверждение этому, даже начинает слегка заикаться, – я лич… но видел их в свой бинок… ль: они стояли на па… лубе аме… риканского судна и потряс