Восхождение Эль

Евгения Райнеш

Император Таифа давно смотрит в сторону цветущей Тумалы, и преградой ему на пути – только фениры, волшебные крылатые существа, что защищают границы богатого соседа. Чем же великому императору накануне завоевательного похода может помешать девочка, найденная в копях и удочерённая во младенчестве начальником гильдии соляных грумов? Почему на неё объявлена имперская охота, и какую тайну скрывают её всегда спрятанные под плотными перчатками пальцы?

Евгения Райнеш

Восхождение Эль

Пролог

«Грм, грм, грм», – слышался хруст солончака под колёсами кибитки. Звук был уже почти совсем домашним, похожим на тот, что несёт эхо по подземным штрекам, когда грумы рубят пласты соли: «гру-ум-м-м, гру-у-м-м-м».

Келли Фэнг, жена начальника гильдии соляных грумов, протёрла заспанные глаза. Затем поправила мелкосетчатую тагельму, закрывающую лицо от секущего ветра, и подняла занавеску. Пока она дремала, экипаж пересёк земли степных сингов и углубился в огромную соляную пустыню.

Крытая кибитка наёмного чахила, запряжённая маленьким осликом, чёрной точкой мерцала в колючей пелене торговой дороги, которую с незапамятных времён называли «Виа Солария».

В начале осени ветер продувал кевир особенно свирепо. Горячий и влажный, он появлялся на северо-западе с южного склона Громады Ло. Немного мешкал в череде впадин, занятых глинистыми такырами, зато уже вовсю разгонялся по корковым солончакам, там, где недра выталкивали тяжёлую серую соль на поверхность. Ветер сушил её, поднимал над проплешинами земли и нёс дальше, обжигая мелкой дробью всё на своём пути. Соляной стремительный вихрь называли здесь «Ветром Боли».

Келли вздохнула, обернулась на мужа. Хобан навалился жилистым телом на спинку сиденья, исполняя носом и губами переливчатые трели. В кибитке стоял запах перегара.

– Мы почти на месте.

Жёсткая и суровая земля – соляной кевир. Иссушенная и выветренная, пустынная и нищая, но где в Таифе сейчас найдёшь процветающую область? Государство приходило в упадок, ветшали некогда пышные поместья и усадьбы, вырождались легендарные роды и кланы, истощались земли, мельчали ремёсла, тухла торговля. Только глубокие старики и помнили, как в этих местах – вдоль «Виа Соляриа», тянулись караваны, гружённые драгоценным сокровищем, которое добывали грумы, – солью.

Как только стихал Ветер боли, по всему соляному пути предприимчивые лавочники ставили шатры с напитками и едой. Торговали втридорога, но с неизменным успехом продавали всё – до последней крошки чечевичного пирога и капли густого медового вина. На торговый шум приходили высокие женщины из селений у подножья Громады Ло. Мужчины там рождались низкорослые и никчёмные, а женщины с волосами цвета августовской пшеницы были выносливые и искусные в любви. Они танцевали у торговых павильонов на «Виа Соляриа» под звенящие бубны, заманивая путников в свои пёстрые палатки с глухим пологом.

Стрекотали в загонах тягловые вискаши, нежась под щётками, вычёсывающими жёсткие шкурки. Купцы, расслабившись после перехода, затевали споры и азартные игры. Шумно бились об заклад, а потом исступлённо рвали на себе волосы, проигравшись шулерам, также слетающимся на «Виа Соляриа» в безветренный высокий сезон.

Соляные грумы тогда могли диктовать свои правила и цены. Сейчас гильдия держалась на плаву только запасом прошлого, перебиваясь мелкими заказами. Пара ослов, хитрый лавочник, да два не очень увесистых мешка отправляются ныне лениво по когда-то великому пути. А раззява провожатый, если не доглядит, ещё просыплет на дорогу и треть соли, добытой с таким трудом…

Ослик поравнялся с пограничным столбом – началом владений грумов, чахил остановил повозку и красноречиво кашлянул.

– Мы на месте, – повторила Келли, без всякой надежды обернувшись на Хобана.

Она выволокла полубесчувственное тело мужа, расплатилась с чахилом и отпустила экипаж. Это обговаривалось ещё в городе в момент найма: их везут только до окраины. Заброшенную дорогу замело, колёса вязко хрустели в кристаллах слежавшейся соли, и повозка не могла проехать дальше.

– Хобан Фэнг! – с чувством произнесла Келли, тоскливо провожая вз