Чистильщик

Эйке Шнайдер

Думаешь, ты первый ученик и после диплома все дороги открыты? Размечтался! Теперь твой удел – сражаться с иномирными тварями, пока не сгинешь где-нибудь в неведомой глуши. И, словно этого мало, кто-то очень хочет отправить к праотцам весь ваш отряд.

Содержит нецензурную брань.

Эйке Шнайдер

Чистильщик

Глава1

Вечерами накануне ярмарочных дней библиотека пустовала. Эрик любил это время, перед увольнительными, когда никто из школяров не хочет тратить время на зубрежку – ведь завтра еще целый свободный день, и неважно, что большинство проведет его отнюдь не за учебниками. Можно спокойно позаниматься, не тратя время на болтовню и взаимные подколки. Слишком легко отвлечься, переписывая набело диссертацию – и придется в лучшем случае переделывать лист. А то и – как когда невесть как оказавшийся в библиотеке голубь начал метаться по помещению, снося все кругом и гадя на все, что не успеет увернуться – залитую чернилами половину рукописи.

Эрик досадливо смахнул с глаз прядь: отрастающие волосы раздражали. Осенью кто-то подмешал в порошок мыльного корня смесь, воспламеняющуюся от воды. Ожоги ему тогда залечили быстро и чисто, наставник был мастером исцеляющих плетений. Не осталось даже намека на шрамы, но пришлось остричься почти наголо. За зиму пооброс, конечно, но в зеркало лишний раз смотреть не хотелось: велика радость видеть, стал похож на простолюдина после тифа. Да и цвет казался непривычным, не успел выгореть до привычного мышино-русого. Впрочем, зачем парню в зеркало заглядывать: бриться, разве что, и то пока не каждый день приходится. Тот случай был один из немногих, когда вмешались преподаватели. Обычно считалось, что школяры трех выпускных лет способны сами разобраться, против кого дружить и как встроиться в неявный табель о рангах, так что взрослые контролировали лишь малышей – но не когда шуточки напрямую угрожали жизни. Зачинщик исчез. Его подпевале, который сам в той проделке не участвовал, Эрик подсыпал в постель порошок, вызывающий чесотку, и на этом счел историю законченной.

Он отложил очередной исписанный лист. Еще пара дней, чтобы доделать беловик, День перечитать, потом испытания. Защитить магистерскую диссертацию, сменить школярский браслет на перстень полноправного одаренного, а там – два месяца, чтобы решить, чего он все-таки хочет. То ли податься на вольные хлеба, то ли, как советует наставник, остаться в университете – преподавать и разрабатывать тему диссертации дальше. Посмотреть мир? Он ведь десять лет не видел ничего, кроме университета, а до того была захолустная деревня, которую Эрик почти не помнил и не хотел вспоминать. Зарыться в науку, дебри которой куда таинственнее и интересней, чем самые темные леса Приграничья? Учить таких же оболтусов, как он сам? Есть из чего выбирать, но как же трудно выбрать.

Задумавшись, Эрик уронил кляксу на лист. Ругнулся – сам виноват, нечего в облаках витать.

– Не выражайся, – раздалось из-за спины. Вокруг шеи обвились руки, и зубы легонько прихватили ухо.

– И вообще, будешь так упорно зубрить, – промурлыкала Мара голосом опытной соблазнительницы, – станешь сутулым, слепым и лысым. И тогда я тебя брошу и найду другого умного и красивого магистра.

Эрик рассмеялся. Не глядя, потянулся назад, запустив пальцы в шелковистые каштановые пряди, потерся щекой о щеку.

– Не бросишь. Где ты еще найдешь такого умного и красивого пока-не-магистра?

Он развернулся на стуле, усадил девушку на колени. Она взяла со стола лист, вчиталась:

– Сколько можно переписывать? Уже наверняка наизусть знаешь.

– Конечно, я же сам это придумал.

Он осторожно вынул у нее из рук бумагу, вернул на стол, отодвинул подальше чернильницу и только после этого поцеловал. Само собой, от Мары это не укрылось.

– Я ревную, – сказала она, оторвавшись от его губ. – Диссертация занимает тебя куда больше, чем я.

– Тебя-то я не переписывал пять раз, и не придется переписывать шестой, если залью чернилами, увлекшись.

– М-м-м, – это идея, – ее руки скользнули в ворот.

– Залить чернилами?

– Нет. Пять раз. И, может шестой.

Эрик расхохотался:

– Ты меня здорово переоцениваеш