Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых
Валентина Николаевна Муренкова
Портрет эпохи
В своей книге бывшая монахиня Валентина Муренкова рассказывает о перипетиях собственной судьбы. Молодая художница, вращаясь в богемных кругах начала 1990-х, на волне увлечения идеями Православной Церкви попадает практически в тоталитарную секту – в духовное окормление к священнику, который мечтал умереть за Христа и всех вокруг призывал к тому же.
Проведя несколько лет в полном послушании духовнику, женщина постепенно освобождается от его власти, но попадает в иной духовный плен. Теперь уже епископ шантажирует ее скорой смертью, совершенными грехами, здоровьем и жизнью дочери, заставляя принять монашество: иначе не вымолить себе право на счастливое и спокойное существование. Стать монахиней – такое решение принимается раз и на всю жизнь, но, столкнувшись с откровенным лицемерием и ложью, В. Муренкова, проведя в монастыре семнадцать лет, находит в себе силы и смелость бежать и начать новую свободную жизнь.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Валентина Николаевна Муренкова
Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых
© Муренкова В.Н., 2021
© ООО «Издательство АСТ», 2021
«“Исповедь расстриги” Валентины Муренковой – поучительное и грозное свидетельство о жизни православных неофитов призыва 1990-х. Почему они, поверив в Бога и так истово и искренне начав жить церковной жизнью, спустя 20–30 лет почувствовали себя обманутыми? Как так получилось, что героиня этого автобиографического повествования, приняв постриг, однажды сожгла свою монашескую одежду, а вместе с ней и веру? Что не так с русской православной церковью сегодня? Отворачиваться от этих неудобных вопросов больше невозможно. Я очень рада, что Валентина Муренкова так бесстрашно начала этот разговор. Он необходим, чтобы выздороветь и двигаться дальше»
(Майя Кучерская).
Предисловие
Я буду врать, как очевидец, пытаясь рассказать мою личную историю, хотя она абсолютно правдива, если можно считать правдивыми воспоминания двадцати-тридцатилетней давности. Мне приходится полагаться на мою причудливую память и ворох учебных этюдов, набросков и зарисовок, ибо дневников я отродясь не вела, считая это занятие бессмысленным.
Хотя, возможно, я наберусь мужества и достану из-под маминой кровати старый чемодан с фотографиями, открою его и разберу сотни снимков, ведь на них есть даты и все плёнки разложены по годам. Но как бы мне не утонуть в том омуте памяти: такая мощная фото-машина времени может далеко меня занести. Уж лучше пусть там пока всё лежит, а я просто начну рассказывать с любого места, иначе лопну, потому что этот живой запутанный моток из проводов, цепочек, верёвок и ниточек моих историй теснится внутри меня, вопит, галдит, спорит и просится наружу, чтобы превратиться в эпизоды, литературных персонажей, сюжет, композицию и во что там ещё полагается.
Мой психотерапевт, прямо как у доктора Ватсона в сериале «Шерлок», тоже считает, что когда я запишу мою историю, то депрессии будет не за что во мне цепляться, и она уползёт, «слезя и стеня», – в моей голове всё ещё много церковно-славянских выражений. Я надеюсь, что, оказавшись в этом тексте, они тоже покинут меня.
Я специально не привожу здесь местных топонимов, кроме столиц и названия улиц, чтобы вам было проще разобраться в происходящем. Всем известно, что улицы с именами революционеров и писателей до сих пор есть в любом российском городе, и пусть другие города думают, что моя история случилась именно в них, так всем гораздо интересней и никому не обидно.
И никаких фамилий! Я оставляю действующим лицам только имена, они самые часто встречающиеся – не хочу задевать ничьих чувств. Конечно, те из вас, кто знаком со мной лично, быстро догадаются, о ком и о чём идёт речь, но вы и так в курсе обстоятельств моей жизни. В любом случае, я хочу подстраховаться и заранее сообщаю, что все имена здесь вымышленные, а все совпадения случайны – так теперь принято выражаться, если не хочешь иметь проблем.
И вообще, это художественный текст, а я отважный лирический герой, и заранее убираю даже гипотетическую