Глава 1. Взаперти

Я не выбирала то, что случилось со мной. Я не выбирала страх будущего и невозможность изменить происходящее. Я не выбирала ограниченность собственных действий и неуверенность в них. Я не выбирала эти четыре стены и раздражающую близость окна – так похожего на выход и постоянно, каждую секунду снова и снова обманывающего мои ожидания. Ничего из этого я не выбирала. За меня выбрали.

И теперь я просто вне себя от гнева!

***

Самое банальное на свете свидание, как в дешевых мелодрамах, которые бесконечно крутят по женским каналам, как в любовных романах, кучами лежащих на полках книжных магазинов, как в глупых розовых девичьих мечтаниях. Летняя терраса модного кафе, стильная обстановка, вкусная еда, приятные напитки. Я, разодетая в пух и прах, с таким же парадным, причесанно-налакированным сердцем в ожидании романтики. И он, сидящий напротив, – воплощенная женская мечта, высокий, статный, уверенный, с каждым произнесенным словом больше и больше проникающий в мой разум, в мысли, чувства, и еще куда-то глубоко, глубже и глубже в меня…

Синие сумерки, разбавленные золотом свечей и пропитанные утонченными запахами, падали на плечи теплой шалью, очаровывали, погружали в сказку. Приглушенная музыка и голоса людей создавали уютный фон, но не нарушали границ, не вторгались в наш мир на двоих, который с каждой проведенной вместе секундой становился более реальным, осязаемым, вещным.

Он говорил, и у меня не было сил противиться его словам – они заставляли чувствовать себя единственной на свете, как если бы других женщин никогда не было. Он улыбался, и я плавилась в огне его улыбки, словно воск свечей, отдающих свои жизни сладости нашего вечера. Он касался руки горячими пальцами, и сердце замирало.

Это могло быть любое из времен любого мира, ведь женщины всегда хотели любить и быть любимыми, но происходило с нами в самом сердце вечно куда-то спешащего города начала двадцать первого века. Пульс города, пульс века, пульс уже собирающегося уходить лета бились, сливались между собой, задавая ритм нашим собственным сердцам, и слияние ощущалось правильным, нужным, естественным.

Хода времени мы не ощущали, будто в нашем распоряжении была вечность между ударами сердца, и это было поразительно, до мурашек похоже на счастье…

А поутру они проснулись, как пелось когда-то в одной известной песне. Точнее, проснулась я, в полной уверенности, что сплю в собственной постели. Но когда открыла глаза, все кругом было чужое. Не моя минималистичная светлая спальня, и даже не спальня живущего в одиночку мужчины (я не помню, чтобы оставалась у него, но чем черт не шутит!), а нечто неопределенно-средневековое. Каменные стены, прикрытые шикарными даже на первый взгляд гобеленами. Огромная кровать с балдахином и горами подушек, на которой пометился бы десяток – а то и больше! – таких, как я. Деревянные кресла, одним только видом создающие ощущение надежности. Столик у окна, на котором был накрыт завтрак на одного. Книжный стеллаж, забитый под завязку толстыми томами в кожаных переплетах…

И окно – как портал в светлый мир на фоне коричнево-красно-золотого великолепия.

***

Что бы там ни было, что бы я ни делала раньше, что бы ни планировала делать потом, я никогда не выбирала жить вот так. Никому – ни богам высших сфер, ни демонам преисподних – я не давала права отбирать у меня свободу. Я не пленница, не зависимое существо, не птичка в клетке! Я свободная женщина свободной страны и привыкла сама решать, в какую сторону поворачивать штурвал своей жизни.

Так почему же я сижу тут, ограниченная стенами узилища и не способная вырваться на волю? Почему кто-то счел себя в праве решать за меня?!

Откройте, черт бы вас подрал! Я хочу выйти! Выпустите меня!!!

***

Несколько дней я изучала выпавшую мне на долю «жилплощадь». Оказалось, в ней есть все для относительно комфортного существования. Достаточно места, чтобы не испытывать недостатка в движении. Достаточно вещей и приспособлений, чтобы не страдать телесным дискомфортом. Достаточно еды и питья, света, воздуха. Достаточно книг, чтобы не маяться со скуки. Даже достаточно окна, чтобы смотреть