«В русских лицах – как будто в оправе …»

В русских лицах – как будто в оправе —

Затаился загадочный свет,

Словно в зеркале ангел оставил

Своего отражения след…

Сквозь печали, тоску и невзгоды

Он мерцает над русской землёй —

Этот свет неизвестной природы,

Но знакомый и близкий такой.

И пока не призвали к ответу

Небеса за блужданье во мгле

Я, доверившись этому свету,

Буду жить на родимой земле.

«Когда душа неравнодушна…»

Когда душа неравнодушна

К тому, кто мается во тьме,

Во тьме глубокой и недужной,

Подобной северной зиме,

Я вспоминаю – есть икона,

Она в душе рождает свет.

Хотя несложный и спокойный

Изображён на ней сюжет:

В тени извилистого дуба

Босые Ангелы сидят,

Печалью сомкнуты их губы,

Печалью тронут каждый взгляд.

Но вижу там – для жизни нашей! —

Есть дом и светлая гора,

А на столе – простая чаша.

Но чаша, полная добра…

Спасенья верная основа

В своей загадочной красе

Нам светит «Троица» Рублёва,

А не Рублёвское шоссе.

«Как этот мир беспощадно прост…»

Как этот мир беспощадно прост.

Утром, наверное, будет снег…

Вечер, как лошадь в яблоках звёзд,

Лениво пасётся в моём окне.

Где-то раздастся собачий лай,

В чьём-то дворе голосит петух,

С неба взирает на все дела

И всё покрывает

Небесный Дух.

А я всё сижу и смотрю в окно.

Винный бокал безнадёжно пуст.

Надо ложиться. Уже темно.

Надо уснуть, позабывши грусть.

Ночь. Луна. Винограда гроздь

Мне приснилась в тяжёлом сне…

Как этот мир бесконечно прост:

Утром проснулся – повсюду снег!

«Есть Имя у тебя, и ты ему верна…»

Есть Имя у тебя, и ты ему верна.

Твои поля, где росы не примяты,

Храни, моя печальная страна,

храни, как память о своих утратах.

Не идол ты, не мертвый идеал

Но всё в тебе – преданье и легенда!

Я здесь родился, рос и возмужал

Я твой по духу,

Не по документам…

Я твой счастливый пасынок судьбы,

И часть меня останется с тобою.

Есть родина, а, значит, есть гробы,

Рабы и робы, рыбы и герои.

Есть родина, есть место на земле,

А над землёю – купол вечно-синий.

И если даже росы на золе —

Я и во зле люблю тебя, Россия.

«Над головой померкла даль…»

Над головой померкла даль,

Но эта ночь в тебе продлится!

Какая ранняя печаль

Легла на призрачные лица…

Мы не воюем на войне,

Не зарабатываем денег —

Мы просто не нужны стране,

Что нас метёт, как жёсткий веник.

Высоких здесь не ценят слов.

Здесь люди чувствуют украдкой,

Что мы опасны для основ

Их делового распорядка.

Не могут, не хотят понять,

Что жизнь – пронзительная тайна,

Которой надо доверять,

Хотя она дана случайно…

Что можно жить, дудя в дуду,

И не просить за это хлеба,

Что можно гаснуть на лету,

В самом себе встречая небо.

«В провинции, где многого не видели…»

В провинции, где многого не видели,

Где нищета с бедою пополам,

Мы все – немного бедные Овидии,

Не нужные ни людям, ни богам.

И что с того? Коль слово наше лепо,

И горло веселит родная речь, —

Нам есть зачем коптить вот это небо,

Нам есть за что в сырую землю лечь.

Пусть годы злы, беспамятны и дики

Как варвары, штурмующие Понт, —

Но вслушайтесь в стремительные крики…

В них добрая поэзия живёт!

«В России длится вечер синий…»

В России длится вечер синий.

Пустыней улица легла.

Краснеют ягоды калины,

Едва горя из-за угла…

А небеса ещё пустынней.

И если выйти за черту

Жилых строений – вечер синий

Всё длится, длится в пустоту.

Всё тихо здесь. Всё обветшало.

Лишь между небом и землёй

Кружат вороны, как попало,

Да ветер стелется степной.

Пылит над далями родными,

Как часовой, обходит пост.

В России длится вечер синий.

Всё замерло… до первых звёзд.

«Степей степенный монолог…»

Степей степенный монолог

Листала пыльная дорога…

О, если есть на свете Бог,

Живёт Он здесь, в краю убогом.

Где как ступени в небеса,

Всё длятся степи, степи длятся!

Легко идти, закрыв глаза,

И вдруг на небе затеряться.

И что Нью-Йорк или Москва

На э